Полковник Уильямс первым из штабных офицеров разведки явился к месту падения дирижабля L-49. Там уже находились другие офицеры, французы и американцы, от них он узнал, что ни на борту L-49, ни в рубке управления L-51 не оказалось никаких карт или документов. Они уже собирались прекратить поиски, когда Уильямс предложил своему английскому коллеге, приехавшему вместе с ним из Шомона, проследовать по четкому следу, оставленному поврежденным L-51. Так они и сделали; но вскоре след оборвался у края болота. Однако Уильямс с присущим ему упрямством полез прямо в болото и был вознагражден находкой — обрывком немецкой карты. Он продолжал бродить и находить новые фрагменты, пока «не обследовал всю площадь болота» — та еще грязная работенка и редкое упорство для любого штабного полковника.

Когда американец показал найденные клочки карты английскому офицеру, тот сразу оценил всю их важность. Уильямс, продолжая упорствовать, вскарабкался даже на дерево, где повисла оторванная гондола L-51, и обнаружил еще один клочок неприятельской карты, застрявший в ветвях. После чего он всю ночь трудился в ставке вместе с капитаном Хаббардом-младшим и в конце концов доказал, что «захваченные» с таким трудом обрывки составляют фрагмент германской кодированной карты Северного моря, Ирландского моря, Скагеррака и Каттегата, за исключением лишь Ла-Манша. Но, хотя все это, бесспорно, имело непосредственное отношение к кампании немецких подводных лодок, использовать карту без специального германского кода было невозможно.

В то же утро другой офицер американской ставки сообщил, что видел на месте крушения дирижабля нечто, показавшееся ему «интереснейшим военным сувениром». Когда его попросили рассказать поподробней, он сообщил Уильямсу, что это был «вроде как альбом», содержащий печатный материал и «фотографии всех типов германских морских судов, тяжелее воздуха и легче воздушных кораблей». Полковник Уильямс сразу же заподозрил, что «сувенир» представляет собой германский код с фотографиями, дающими возможность идентифицировать по внешнему виду морские и воздушные суда, и приказал своему подчиненному разыскать нашедшего «альбом» и немедленно явиться к нему вместе с ним.

Вскоре выяснилось, что два молодых американских офицера очутились вблизи беспомощного L-49 сразу же после его приземления и сдачи в плен. Они забрались в кабину цеппелина до прибытия офицеров разведки, и когда один из них обнаружил любопытную немецкую книжицу, то тотчас же забрал ее как законный военный трофей. Перелистав альбом, Уильямс теперь смог оценить все огромное значение своей болотной находки. У него в руках находился ключ к готовящимся операциям вражеских подводных лодок! Как исполняющий обязанности С2 — начальника разведки — он встретился с полковником Э. Коннором, исполняющим обязанности начальника штаба, который в отсутствие генерала Харборда приказал немедленно доставить карту и кодовую книгу в Лондон и передать адмиралу Уильяму С. Саймсу. Это задание было поручено капитану Хаббарду, которому выделили штабную машину, чтобы как можно быстрее довезти его до британского генерального штаба в Монтрей.

Там американскому капитану, после долгой ночной поездки, большую помощь оказал генерал Макдоног, и благодаря этому он прибыл в Лондон не позднее 11 часов вечера. По заданию Хаббард был должен лишь передать карту и кодовую книгу. Но адмирал оказался на конференции в Париже. Тогда Хаббард поднял с постели больного адъютанта Симса, командора Бабкока, и объяснил ему всю важность и спешность того, что он привез из Шомона. Бабкок, забыв предписания врача, бросился к телефону и позвонил в британскую морскую разведку.

На следующей неделе — прежде, чем германскому морскому министерству стало известно, что германский код и карта подводных операций попали в руки союзников, — британские морские патрули поймали самый большой за все время «улов» германских подводных лодок. Сотрудники британской морской разведки регулярно перехватывали германские приказы, передававшиеся по радио. Располагая книгой кодов, они тотчас же расшифровали эти приказы и, пользуясь картой Уильямса, захватили врасплох немало рыскающих подводных рейдеров в указанных для них местах.

Никогда ранее в этой великой войне не было столь совершенного и плодотворного примера тесной и согласованной работы настоящих союзников. Начиная с того, что французы вынудили сдаться неповрежденный L-49, после чего американская и британская военные разведки разыскали обрывки секретной карты и книгу с кодом, а в финале британские военные корабли использовали эти данные для уничтожения субмарин в указанной зоне, каждая из сторон оказывала посильную помощь и вносила свой вклад в победу над общим врагом.

В один необычно тихий ноябрьский полдень 1918 года союзники Антанты поднялись в своих окопах и, осмотревшись, обнаружили, что долгая война выиграна. Правительства в тылу знали, что она будет выиграна, еще за несколько недель до этого, и потому уже мобилизовались, чтобы возобновить наступательные операции на других театрах. Теперь, когда Германия не стояла у них на пути, главные заговорщики Антанты испытывали нечто вроде «потерянности», и с этим необходимо было что-то быстро делать. К счастью, военные трофеи валялись на карте, к тому же оставалось вмешательство США и президент Вильсон со своими четырнадцатью пунктами. (В своей знаменитой речи перед Конгрессом 8 января 1918 года, ближе к концу Первой мировой войны, президент Вильсон сформулировал четырнадцать пунктов как «единственно возможную» программу мира во всем мире. Впоследствии эти пункты были использованы как основа для мирных переговоров.) Инфляция была опасной. У Вильсона было слишком много власти над людьми. Американское влияние на европейские дела необходимо было уменьшить при помощи булавочных уколов государственного управления и пересмотров перспективы.

Еще недавно преданные союзники, которые любовно обнимались, как ошалевшие от выпивки негодяи, притворявшиеся, будто они противостоят вместе, но не желавшие идти по отдельности в каком-либо направлении, теперь с радостью бросились шпионить друг за другом. Это было досадной глупостью и походило на детскую игру. Когда некий англичанин по фамилии Лезер был уличен в шпионаже во Франции и посажен в тюрьму, возникло подозрение, что медовый месяц окончился. А когда великие победители один за другим приостановили работы на вновь приобретенных или подмандатных им территориях, намереваясь списать свои военные долги Америке, стало ясно, что все кончено.

Первыми послевоенными проявлениями, имеющими отношение к данному повествованию, были спорадические авантюры белых и спекуляции, которые выплескивали кровь и контрреволюцию на карту Красной России. Можно составить куда более крупный том, чем этот, чтобы охватить интриги и заговоры той важной борьбы. Стоит вспомнить, что в первоначальной программе Ленина отсутствовала ЧК; но террористические нападки социал-революционеров вместе с угрозой контрреволюции — в основном финансируемой из Лондона — убедили большевистских лидеров, что Россией нельзя управлять без тайной полиции и что необходимо учредить некую организацию, напоминающую и превосходящую по эффективности ненавистную царскую охранку.