него особого значения. Одна битва или другая…ему всё едино. Возможно, он даже воспринимает эту бойню с облегчением».

Руксус тем временем думал совершенно о другом. Ткань мироздания истончалась чуть ли не с каждой секундой, и похоже, никто не ощущал это так же остро, как он. Голоса из Имматериума непрошенными гостями врывались его в разум, порой преобладая над всеми прочими звуками. Их неумолимое торжество раздражало Руксуса. Он жаждал дать им бой. Не всё так просто, решил юноша, наблюдая за тем, как линия фронта постепенно сдвигалась к ним, как Имперские Рыцари наступали рядом с ними, испепеляя всё, что попадало под огонь их орудий. Пока что, не считая артиллерии, это было самым могучим их орудием.Но не стоит и нас списывать со счетов.

Он не сразу увидел огненные всполохи в небе, а когда заметил, рядом раздался чей-то истошный крик:

– СЛЕВА!!

Руксус резко повернулся, куда кричали; к ним сквозь дым и взрывы приближалась небольшая танковая колонна. За ней наступала пехота, обстреливая чуть ли не со всех сторон. До сих пор защитники не позволяли противнику глубоких прорывов, как бы тот ни старался. Офицер рядом с Руксусом скомандовал огонь, и гвардейцы встретили еретиков всем, что у них было. Засверкали лазерные всполохи, застрекотали тяжелые стабберы. Рядом своей минуты ждал отряд огневой поддержки. Комиссар Вермонт Дукат воздел силовую саблю:

– Вот он, наш час славы, гвардейцы! Вперед, в бой! И не страшитесь тьмы!

Альберт тяжело выдохнул. Прежняя улыбчивость сошла с него, словно вода.

– Ну, кажется, началось…

Наступающие будто игнорировали весь направленный на них огонь. Явно уверенные в собственном успехе, они всё ставили на решительный штурм, несмотря на потери. Два танка было подбито, землю усеивало больше двух десятков раненных и убитых, но атака продолжалась. Почувствовав на восточном участке фронта использование пси-сил, Руксус усмехнулся. Что ж, возможно, самонадеянность врага только сыграет им на руку, хотя юноша не строил иллюзий насчёт успеха защитников Атоллы. Все они лишь выигрывают время своими жизнями, и не более того. Достаточно честный курс: одна жизнь – одна лишняя минута для тех, кто, возможно, успеет увидеть только пепелище, оставшееся после Сераписа.«Раз так, то стоит сделать этот обмен как можно дороже», с отрешенной улыбкой подумал Руксус и воздел руку. На их позиции, с другой стороны, вышли ещё и стремительные «Часовые».

Ярко-оранжевый луч ударил в корпус самой ретивой машине, бежавшей самой первой, отскочил сразу к пятерым другим. Стихия съедала металл, словно голодный хищник – свою законную добычу. «Часовые» начали падать один за другим, словно подкошенные. Пилоты, истошно крича от боли, пытались покинуть плавящиеся кабины. Многие из них умерли, даже не коснувшись тающего снега.

Руксус повернулся к танковой колонне. Похоже, они ещё не заметили, какая судьба постигла их товарищей; либо же им было абсолютно всё равно. Так или иначе, это большая ошибка.Перед техникой и пехотой словно из ниоткуда возникла огненная волна, захлестнувшая их с головой. Пламя поднималось на несколько десятков метров в высь – явный признак избыточной мощи.

Новые яркие, обжигающие линии сошли с пальцев Руксуса, и Альберт, с изумлением наблюдавший за происходящим, понял, что его друг легко может контролировать температуру своего огня. Сейчас она была такой, что в атаках Руксуса ничто и никто не могло выжить. В правой руке юный псайкер держал психосиловой посох, а на левой плясали жадные языки пламени. Он вылез из траншеи, на встречу к врагам.

– Эй, ты куда?!.. – кажется, комиссар. Пёс Империума. Пусть только не обожжётся, пытаясь наблюдать за ним.Бушующий огненный прилив продолжился, покатился дальше. Волна охватила всю колонну. Металл густой отвратительной жидкостью стекал с техники ровно так же, как кожа – с костей. Еретики умирали прежде, чем опадали на землю, оплавленные до самого скелета – и даже тогда пламя продолжало жадно пожирать их плоть.Всего одним использованием своего Дара Руксус остановил целую атаку. Чувствуя легкий зуд в голове, он на мгновение обернулся. Видели, трусы? Вы не понимаете эту силу, и потому боитесь её. Вот она, во всей своей красоте. Вам никогда не повторить подобного.

– Руксус, вернись!..

Пламя наконец-то нашло свой выход. Теперь его голод ни за что не утолить.

–Колдун, вернись на место, или я убью тебя на месте!!Руксус повернулся вновь. Ему хотелось сказать «попробуй», но тут за его спиной вновь раздался рокот. Рядом разорвался снаряд и он упал. Неизвестно как чьи-то знакомые руки схватили его за плечи и потащили за собой.

– Брат, давай обратно! Куда ты вообще вылез?! Это же самоубийство!

Юноша слышал этот голос словно сквозь толстый шлем, и даже не до конца мог понять, кому он принадлежал. Похоже, меня контузило.

Альберт с трудом вернул Руксуса обратно в траншею, уложил у стенки. Взгляд у огненного псайкера блуждающий и растерянный, руки то и дело тянутся к голове. Ну и дурак ты, даже со злобой подумал Альберт. Кто-то рывком повернул его к себе.

– Если эта тварь ещё раз не подчинится приказам, я его точно пристрелю, клянусь тебе! – зарычал обеспокоенный комиссар Вермонт. – Клянусь Святой Террой!

– Не сомневаюсь в вашей клятве, господин комиссар, – спокойно, насколько это возможно, ответил Альберт. – Простите его, пожалуйста. Тем более…вы же видели, что он сделал. Ну, до этого… Его сила ещё нам пригодится.

Вермонта это явно не убедило.

– Я сказал тебе, чтобы подобное больше не повторялось. Или пусть подчиняется, или пуля. А теперь на позиции!..

Альберт заметил, как к их траншее приблизился небольшой отряд. Всего парой коротких залпов из дробовиков они изрешетили шестерых гвардейцев и ещё минимум столько же ранили. Это штурмовики, понял юноша и бросил короткую телекинетическую волну. Еретики рухнули, некоторые точно себе что-то вывихнули или даже сломали. Гвардейцы поспешили добить их.

– Хорошая работа, псайкер, – похвалил Альберта сержант Флавий. Юноша знал его, ибо незадолго до боя они перебросились парой фраз. Гвардеец при этом показался Альберту вполне приятным человеком.Наступала новая волна. Солдаты убили многих, но это будто не останавливало врага. Когда позволило расстояние, Альберт бросил ещё одну волну, на этот раз мощнее, и увидел, как многие из тех, кого он ею задел, получали открытые переломы. Окровавленные кости торчали из неестественно вывернутых тел. «И это делаю я», отрешенно подумал Альберт. «Моя сила, мой дар.