Кольца щелкнули ещё раз, пепел, в который превратилась Фрейя, разметало по холлу и бабушка так же медленно повернулась вниз, к лестнице в Хранилище.

Си колотило.

Дверь в кабинет отца, куда ему строго настрого запретили заходить ещё утром – у взрослых дела, – он распахнул с трудом. Петли скрипнули, и он почти упал на мягкий ковер.

– Си? Тебя же просили, – голос дяди звучал устало, он обращался к одному из Управляющих.

Папы нет. Си вспомнил, что папа в Хадже, но это было не важно. Дядя – должен помочь. Должен.

Си пополз вперед быстро-быстро перебирая коленями, нырнул между ножками стула, и крепко обхватил дядин сапог за голенище.

– Си?

– Ба… ба-а-а…

Губы не слушались, но Си сделал над собой усилие. Наследники Асти не плачут.

– Ба-а-а... Фрей-я-я-я…

– Си…, – теплые руки потянули его вверх, и Си изо всех сил вцепился в шею дяди. – Что случилось, Си? Тебе же сказали, нужно быть в детской…

– Ба…, – выговорил он наконец. – Ба убила Фрейю… и пошла вниз …

– Что?

– Фрейя… Фрейя… сгорела…Ба убила её...

Руки дяди окаменели.

– Вниз – это в Хранилище?

Си отчаянно закивал головой.

Пока дядя отдавал приказы, он не отпускал рук – сейчас он в безопасности, но Фрейя… ее привезли из Столицы, его первый настоящий подарок на день принятия… Фрейя…

– Забери брата. Идите наверх, – дядя говорил коротко, и с трудом оторвал его руки, передавая сестре.

Старшая пахла духами и ванилью, привычно и вкусно. Несла, укачивая на руках и целовала в макушку.

– Все, хорошо, малыш, дядя всё решит… теперь всё хорошо…

Наследники Асти не плачут, но… Старшая никогда не говорила, когда он сбегал с уроков, и прикрывала проделки… и никогда не сдавала его бабушке. Бабушка. Фрейя.

Си зарылся носом в теплые, пахнущие родным теплом волосы, и … заревел, вздрагивая всем телом. Иногда он так уставал быть Наследником рода, так уставал… пока папы нет, можно немного поплакать. Старшая никому не расскажет.

Лирнейские, сигнальная башня

Мы выбрались на крышу по каменной лестнице и потом по деревянной – ступени скрипели под ногами. Площадка сверху было круглой и небольшой – не более десяти шагов в диаметре, Ветер на такой высоте почти сбивал с ног, и я вцепилась в Тира, меня сносило.

– Ну? – перекрикивая ветер.

Огни Керна действительно были у нас за спиной – большое скопление крохотных желтых точек теплого золота, тут и там сияли островки поменьше – предгорные деревни, несколько одиноких огней горели на Хребте – ушли не все горцы из общины.

– Вместе! – Кантор протянул ладонь вперед и согнул руку. – Ты умеешь складывать вектора?

– Сил может не хватить, даже вдвоем, – я уцепилась за воротник Кантора, чтобы меня не снесло порывом ветра. – Слишком далеко! Третий! У меня третий!

– Держи, – он достал из внутреннего кармана и сунул мне в ладонь бархатный мешочек, туго стянутый тесьмой.

Я запустила пальцы внутрь и нащупала гладкий камень-кругляш на тонкой цепочке в каких-то тряпках.

– Это – накопитель, – прокричал он на ухо, перекрикивая ветер. – Подарок, хотел отдать…

– Отличный подарок, Тир, – ответила я без всякого сарказма, сжав артефакт в руке.

– Не звезда, но…, – дернул уголком рта Кантор, вытаскивая звезду Давида поверх. Двух накопителей, и наши силы – этого должно хватить.

Прежде, чем он закончил говорить, я протянула правую руку вперед, и крепко ухватила Тира за локоть. Рука к руке, так тесно, чтобы обхват был наилучшим. Мы стояли почти нос к носу.

– На счет один…

– Стой! Что передаем? Базовым?

Тир кивнул.

– Прорыв. Тварь.

– Вышки. Сбой. – дополнил Кантор. – Они должны знать, что не работают.Ты ведешь.

Я кивнула, и покрепче сжав руку Тира, вскинула вверх, щедро черпанув из внутреннего источника, кулак, с зажатым внутри артефактом засветился.

– Три, два, один…

Высоко в небе, настолько высоко, насколько смогла, над Лирнейскими расцвел герб Блау, сияющий по краям золотом Тировской родовой силы.

Керн

Аксель рычал.

Все вокруг были тупыми, и делали все очень медленно. Медленно думали, медленно чаровали, и даже не могли починить один гребаный контур в Ратуше. Один. Гребаный. Контур. Двенадцать артефакторов. Дядя был прав – кругом конченные идиоты!

Что непонятного в приказе взорвать все входы в катакомбы нижнего уровня? Это простой приказ. Простые катализаторы. Нет, у толстых городских придурков там важные входы на уровень доступа канализации. Он орал так, что ему было немного стыдно даже сейчас. Что каждая тварь, которая вылезет из незапечатанного входа, оттрахает каждого из чинуш в задницу. Дважды. Он позаботится об этом лично, если они не в состоянии понять, что Заклинатель сможет удерживать только одну линию – только с гор. Если будет два Прорыва – он не потянет. Но эти конченные идиоты искали повод обойти приказ!

Маги не могли найти глушилки – они убрали по периметру, но связи в городе не было все равно. Он уже ездил за пределы Керна, но мелочь не отвечала – до Вайю не доходил ни один Вестник. В городской службе в магов отбирают отборных идиотов!

Нарочный от Старикана Луция, который вздыхал рядом – прибыл с отрядом, тоже не добавлял спокойствия. Как можно было выпустить одну девчонку из дома? Как? Как Наставник может быть таким идиотом?

Аксель не находил себе места, и глухо порыкивал на каждого, кто приближался ближе, чем на пару шагов.

– Сир! – восторженный возглас, настолько не соответствовал времени, что Аксель обернулся рывком, планируя припечатать нахала, и даже развернул первый узел плетений.

– Сир! Смотрите! Сир! – один из гвардейцев Блау, из молодняка этой зимы – пополнение, бестолково тыкал пальцем в сторону Лирнейских и почти подпрыгивал на месте. – Сир! Смотрите! Сир!

Аксель обернулся и моргнул, думая, что его обманывают глаза – чуть правее одного из последних пиков родовых земель, там где начинались горы Хейли расцветал в небе сияющий золотом герб Блау.

– Пшел вон, – сир Блау пнул не глядя, того, кто мешал – кого-то из городской управы, спешно перепрыгнул через перила, взлетел на верхнюю площадку лестницы у ближайших балконов, чтобы было лучше видно. Герб Блау был совсем крохотным, но виден отчетливо. Вспыхнув, он исчез, и Аксель чуть не застонал в голос…

«Прорыв» – расцвел в воздухе сияющий символ базового. «Твари»– ровно четыре точки и палка, вспыхивает следующий символ, знакомый каждому на Севере. «Вышка». «Нет».