При княгине Ольге христиане были почти у власти. Она самаприняла веру Христа из Рима и всячески ее насаждала на Руси. Узнав о такомповороте событий, к ней поспешили не только монахи из Царьграда, но прибылоогромное посольство во главе с представителем Оттона I и папы римского ИоаннаXII ревностным и пламенным Адальбертом, уже носившим титул «епископа русского».

Латиняне… Тогда Владимира, как и других киян, поражалибесцеремонность, грубость и невежество латинян. Особенно проигрывали рядом сромеями из Царьграда. Те умели и речь искусно повести, и уважение чужой веревыказать, свою не унизив, а потом, в спорах умеют польстить своими мудрецами иверой своей… А латиняне как мясники грубо прут на рожон, требуют, чтобы всебыло только по-ихнему, чужого мнения не выносят…

Так и доигрались. Юный Святослав круто повернул Русь обратнок древней вере отцов.

Но все же, все же латинская вера приживалась лучше, чемгреческая. Больно криводушными были ромеи. За сладкими улыбками различался яд.Лицемерие чувствовалось за версту, а льстивые речи слушать хоть и приятно, ногрубая прямота латинян, их строгость в вере привлекала больше. Так и случилось,что уже при Ярополке Русь стала почти вся католической, оставалось толькопризнать это в открытую. Но не успели, в Киев ворвались войска с севера. Ановгородцы все еще верны старой вере, как и свирепые викинги…

В этом великий путь Руси, подумал он на этот раз ужеубежденнее. Пусть одни народы идут за Христом, другие – за Мухаммадом, третьи –за Яхве, четвертые… Все они убеждены, что только они люди, а остальные – лишьскот для их телег и мясо для их собак. А с такими убеждениями как прожить безпролития крови? Росы тоже знают, с какого конца браться за мечи. Но никогда нескажут, что они – люди, а другие нет. Этим как раз и могут привлечь сердца! И уРуси может быть то великое будущее, которое сами себе перечеркнули другиенароды.

А может и не быть.

Русь была открыта для проповедников чужих вер, но Владимирвелел имать и сразу казнить тех, кто хулил русских богов. Так были распяты наворотах трое монахов-латинян, один из Царьграда, два чеха. Все навязывали иудеяИисуса взамен русских богов. Тавр ярился больше всех. Добро бы просто принеслисвоего Иисуса, русы принимают всех, но эти требовали на площадях, чтобы русы ирусичи повергли в прах своих русских богов, а в красный угол поставили иудея!

Владимир смеялся, Тавр раньше о богах думал меньше всего.Сейчас уже сам с волхвами беседует, ходит злой, сосредоточенный. Видать, наРуси уже наступает покой, на кордонах враги притихли, урожаи из года в годхороши, можно и о высоком помыслить на досуге и в свое удовольствие…

Борис, в отличие от других волхвов, часто общался спроповедниками. Один даже поселился у него, благо был такой же неприхотливый,чем-то похожий на волхва: с худым лицом, горящими глазами, устремленностью кневедомому, страстной жаждой весь мир убедить жить так, как живет он.

Однажды Владимир забрел прямо в комнатку Бориса. Тот тихобеседовал с монахом, на столе лежала коврига свежего хлеба и две сушеныерыбины.

– Великая тоска меня взяла, волхвы, – сказалВладимир тихо.

Он подсел к столу, отломил хлеба. Ощутил, что почти день неел, хотя последние недели к коню не подходил, терема не покидал.

Борис и его приятель в черной рясе смотрели с недоумением.Борис спросил осторожно:

– Стряслось что?

– Вот сижу я – владыка всех русских земель, равный помощи императорам Римской империи и Германии… Разве что императором еще не зовусь.Да, всего три великие силы в мире: Новый Рим, Германия и Русь… Но я не об этом,мысли мои путаются, все о державных делах – прости, отче! Вот сижу я, равныйбазилевсу, и сидишь ты, книжный червь… Кто из нас велик?

Борис смотрел исподлобья, а монах сказал подобострастно:

– Ты, великий князь всей Руси! Как же иначе?

Владимир отмахнулся:

– Слишком быстро отвечаешь.

– Но это все знают!

– Все – это простой люд. Простой мыслию, не знанием.Это для них я велик, а для истории – вот он, Борис. Скажи, кто правил миром,когда жил Архимед? Ага, даже ты, грамотный, не знаешь… А мудреца с его«Эврика!» и «Только не тронь мои круги!» знают во всех просвещенных странах. Ибудут знать все больше. Кто правил Элладой, когда жили Эсхил, Демосфен?..Забыты. Так и меня забудут. А великим станет тот, кто сейчас и цыпленку дорогууступает, на кого любой бродячий пес гавкает, кто с нищенской сумой скитается…

Монах насторожился:

– Не понял тебя, великий правитель Руси.

– Да что тут не понять? Хочу тоже все бросить… и жен, икняжение, и города… Уйти бы в пещеры! Вам в своих норах хорошо: вникаете вмудрость древнюю, ищете мудрость новую, прозреваете дороги для внуков иправнуков… И я хочу! Чую в себе силы великие. Но здесь я уже уперся в потолок.Что еще может великий князь? Помимо того, что я уже сделал? Разве что мелочи… Ая чувствую в себе силы великие. Даже могу создать учение или веру, которые… Дане богохульствую, я говорю лишь, что могу больше, чем делаю! Меня все выпользуете для черной работы…

Монах смотрел выпученными глазами. Даже заикаться стал отнепонятных речей правителя Руси:

– Княже! Ты не перегрелся? А то солнце прямо бешеное,так и кидается на людев…

Владимир смотрел на него с брезгливой жалостью, что странносмешивалась с завистливым блеском в глазах:

– Эх, не разумеешь… А что есть правление страной, какне самая черная работа? Ежели я не только похотливая свинья, а еще и человек?

– Правление Русью – черная работа?

В глазах монаха было опасение, что князь вот-вот упадет напол и забьется в черной падучей. Борис, напротив, нахмурился и смотрелпристально, вникал в полускрытый смысл речей князя. Похоже, того совсемистерзали сомнения.

– Чернее не бывает, – ответил Владимир сгоречью. – Вы все с мудрецами да с умными книгами, а мне с таким дерьмомприходится… У вас одни избранные, философы да мудрецы, а просто народ, какогобы племени он ни был, не бывает только из чистеньких да умненьких! Но у менянет другого народа! Как нет у Оттона или у Василия.

Монах порывался что-то возразить, Борис положил тяжелую ладоньему на плечо. Глаза волхва неотрывно смотрели в искаженное мукой лицо князя.Голос стал предостерегающим:

– Княже, опомнись! Мы лишь себя поднимаем изневежества, а ты весь народ тащишь! Не тот велик, кто сам взобрался на вершину,а тот, кто других поднял!

Владимир горько стукнул кулаком по столу:

– Если бы поднял…

– Не все сразу. Ты необъятную Русь перестраиваешь, а некурятник! Да, другого людства нет ни у нас, ни в заморских странах. А такхотелось бы найти страну обетованную, где люди все как один красивы, умны,благородны, возвышенны в мыслях, добры и с чистыми шеями… Но нет таких стран!Есть только то, что есть. И надо жить с этим людом, раздувать в нем искоркибожьего огня.