себе и полностью раскрывать план, то присутствие реаманта просто необходимо. Шпиону действительно никто не поверит, но специалист по невозможным вещам сможет доходчиво объяснить присутствующим его слова. Наверное…

— Я верю, — заявил Ачек.

— Я тоже, — прошептала Тормуна, потупив глаза в запыленный пол.

Те ощущения, которые они испытывали вблизи Шеклоза, красноречивее любых слов подтверждали признание комита. Багрово-черный владыка оставил очень отчетливый след в судьбе этого человека, а подобное от одной встречи, как в случае с Ранкиром, не случается. К тому же он без каких-либо последствий пережил смертельное касание Мертвой Руки. Разве нужны другие доказательства?

— И я верю, — поддержал сектантов Аменир. — Сейчас из-за купола ирреальное витает в воздухе, поэтому я не замечал на общем фоне необычную энергию мастера Шеклоза. Но если сосредоточиться только на ней, то я могу с уверенностью сказать, что он… не такой, как мы.

— "Не такой, как мы". Вот уж с уверенность, так с уверенностью. И внятно-то как, понятно все, — съязвил Мирей. — А раньше чего молчал?

— Я был слабее. И цели у меня такой не стояло. Да и на общем фоне… — начал оправдываться реамант.

— Понял я уже, — огрызнулся комит колоний и вновь принялся нервно мерить приемную тяжелыми шагами. — Пусть продолжает свой бред. Только по порядку, а то и без этого сумбура ничего не понятно.

Ером не отважился что-либо сказать. Он вжался в свое потертое пропитанное потом кресло и молился, чтобы все поскорее закончилось. Новые подробности сулили только новые неприятности, которых так стремился избежать наместник Евы. Шеклоз, проживший тысячи лет. Это какое-то безумие! Что дальше? Из пещер Силофских гор вылетят драконы и утопят весь мир в огне? Почему-то сейчас это уже не представлялось чем-то невозможным…

— Тогда, с вашего позволения, я возобновлю рассказ, — улыбнулся Шеклоз. — Правда, должен признаться, что значительную часть своей долгой жизни я абсолютно не помню. Много раз я впадал в летаргический сон, который длился целые эпохи, и пробуждался уже иным человеком в иное время. Прошлое отпечаталось в моей памяти лишь фрагментарно и в общих чертах. Ежедневно я прилагаю огромные усилия, чтобы не забыть свое происхождение, вспомнить кто я такой.

— Ваш рассудок пытается защититься от тяжести прожитых лет, — догадался Аменир. — Потеря памяти — лишь способ остаться в здравом уме.

Реаманту было знакомо это ощущение. Порой, когда он уходил в ирреальное, нахлынувшая информация о мироздании поглощала его практически целиком, лишая воли и осознания самого себя. К счастью, ему всегда удавалось выбраться из безумия совершенных знаний, но Кар больше не мог быть уверен, что помнил познанное. Скорее всего, забывались и его воспоминания о собственной жизни. Какие именно? Хороший вопрос…

— Думаю, что так оно и есть, — согласился Шеклоз. — В любом случае кое-что я помню очень хорошо. Существуют моменты, которые не способны покрыться пылью забвения даже спустя тысячелетия…

— Ты затянул с предисловием, — буркнул Мирей. — Ближе к делу. Что ты такое?

— Я представитель второго поколения древнего народа, который, кстати, проживал на территории нынешней Алокрии. Помните катакомбы и руины, на которых возведен Донкар? Это был один из наших крупнейших городов.

— Об архитектурных изысках расскажешь как-нибудь в другой раз, — снова перебил его комит колоний. — Говори по существу. Что за древний народ? Какие еще поколения? И почему ты до сих пор жив?

Глава Тайной канцелярии разочарованно вздохнул. С такими слушателями эффектный рассказ как-то не клеился.

— Откуда появился наш народ, я не помню. Возможно, никогда и не знал, — произнес Шеклоз. — Я родился во втором поколении. Мы были во многом похожи на наших родителей — представителей первого поколения, но они все равно значительно превосходили нас умом, красотой и телосложением. Тогда первейшие жили невероятно долго и при этом совершенно не старели, оставаясь мужчинами и женщинами в самом расцвете сил. Но когда на свет появилось третье поколение, еще более похожее на современное человечество, первейшие почувствовали в себе какие-то изменения, но не могли понять какие именно. С появлением четвертого поколения они при встречах начали замечать друг у друга седину и морщины, но не могли понять, что это такое. Рождение пятого поколения ознаменовало окончательное наступление старости первейших. Второе же поколение, которому принадлежал и ваш покорный слуга, к тому моменту вовсе превратилось в дряхлых стариков. А представители третьего по большей части уже скончались.

— Те, кто был моложе, старели быстрее? — недоверчиво уточнил Мирей.

Комит колоний перестал нервно бродить по приемной и сел на стул. Он подпер голову рукой и внимательно вслушивался в каждое слово Мима. Все-таки бывший моряк любил небылицы, это у всех завсегдатаев портовых таверн было в крови. Или же ему просто хотелось уличить шпиона во лжи, поймав на какой-нибудь нестыковке в рассказе.

— Именно так, — подтвердил Шеклоз. — Тогда первейшие начали искать причину и решение проблемы. Как оказалось, причина старения таилась в количестве людей.

— Чем больше людей, тем меньше жизни оставалось первым поколениям, — задумчиво произнес Аменир. — В принципе, это возможно, если принять жизнь как некую весьма ограниченную субстанцию…

— Деталей я не помню и вам, молодой человек, не советую в это углубляться, — глава Тайной канцелярии перебил реаманта и вежливо улыбнулся, заставив юношу содрогнуться. — Но ваши слова не лишены смысла, наверное, примерно так дела и обстояли. Однако вскоре произошло некое происшествие, которого до того дня не знал наш невинный мир.

— Убийство, — пробормотал Ачек.

Цепкий ум бывшего агента нарисовал ему картину тех событий на заре человечества. Широкими мазками и без деталей, но По-Тоно уже отчетливо видел, к чему ведет свой рассказ шпион. Шеклоз одобрительно хмыкнул.

— Да, убийство. Один человек убил другого человека. И тогда мы впервые почувствовали прилив жизни, отнимаемой у первых поколений рождением все новых и новых потомков.

— Но люди же и раньше умирали, — напомнил Мирей. — Несчастный случай, от голода, холода, старости или на охоте зверь задрал, например.

— Наверное, судьба, — Мим драматично развел руками. — А явления природы, события и бездумные животные — это лишь ее орудия. Подобную гибель можно назвать пустой смертью. Но когда человека убивает человек, то в силу вступают иные законы, не имеющие отношения к нашей реальности. Ведь убийство бессмысленно, верно? Да, но лишь в этом мире.

Теперь уже все поняли, к какой трагедии привело неожиданное открытие первейших. Из поколения в поколение люди становились все более и более похожи на своих современных потомков, растрачивая долголетие, вечную молодость, ум и иные таланты. Им доставались лишь крохи от той эфемерной субстанции, которая некогда даровала необычайно долгую жизнь первым поколениям, поэтому они не чувствовали никакой разницы — все со