на стенах перестали суетиться, среди них показался высокий человек в сверкающей на солнце короне. Он что-то кричал и махал руками – не поймешь, кому: то ли своим подданным, то ли по недоразумению обстрелянным гостям.

Майтимо втянул дядю обратно и помог захлопнуть дверцу.

- Выравнивай курс и приземляйся в городе, - сказал Нолофинвэ Теньке, тяжело дыша. – По цветам Второго Дома нолдор стрелять без выяснений точно не будут.

- Сразу чувствуется, что Арагорн твой далекий потомок, - проворчал Майтимо. – Помнишь, как кое-кто подбивал меня выкатить баллисту? И, да, Нолофинвэ, счастье, что ты сообразил про плащ. Я бы, пожалуй, не додумался.

- О, у тебя всего лишь нет такого плаща…

- Дикие тут люди, непросвещенные, - посетовал Тенька, колдуя с рогаткой.

- Теперь ты оставишь вертолет и вернешься к водяному зеркалу? – предположил Нолофинвэ.

- Наоборот, буду почаще летать, чтобы аборигены привыкли и не волновались. А на первое время наведу щит из сгущенного воздуха.

Майтимо молча закрыл лицо ладонью.

Двадцать три с половиной минуты спустя

Когда Арагорн увидел, кто вылезает из недр потрепанного вертолета, на его лице отразилось искреннее раскаяние.

- Привет, Тенька, здравствуй, Майтимо. Я прошу вас простить меня за столь нелестный прием… - тут из-за двери показался встрепанный Нолофинвэ. Арагорн пристально всмотрелся в его лицо и ахнул, едва веря глазам: - О… Король Финголфин?.. Я приветствую вас!.. Такая честь…

- Нолофинвэ-таки обзавелся ребенком, который будет на нем виснуть! – с довольным видом шепнул Майтимо Теньке.

- Вернее – благородным потомком, который будет им почтительно восхищаться. Вот ты, например, можешь представить, чтобы тобой почтительно восхищались?

Лорд Химринга только отмахнулся.

Тенька отошел в сторону на несколько шагов, критически осматривая повреждения. Не считая разбитого окошка и погнутого пропеллера, вертолет отделался парой царапин на обшивке.

- Приношу искренние извинения, - повторил Арагорн. - Я и предположить не мог, что вы прибудете столь… необычным способом.

- Разве ты первый день знаком с Тенькой? – хмыкнул Майтимо. - С него станется навестить друзей на чугунной каракатице, которая заслонит полнеба. Вы бы хоть подождали, пока мы приземлимся.

- В мирное время – да, но теперь…

- Значит, сейчас мы услышим ту загадочную причину, по которой ты отослал Арвэн к своему тестю? – влез колдун.

Арагорн только вздохнул, и тяжелые складки между его бровей стали особенно заметны.

- Вы и это уже знаете.

- Мы от Элронда, - пояснил Нолофинвэ. – И Арвэн, увы, не сказала ни слова.

- Верно, мы решили поначалу, что ни к чему тревожить соседей. Но в последние дни я подумываю отправить весточку. Дело выходит, увы, не пустячное.

- Чего случилось-то? – Тенька аж подпрыгнул.

- Идите за мной, - Арагорн сделал приглашающий жест, и лицо у него при этом было такое же печальное, как у Арвэн. – Это лучше узреть воочию…

Семь минут и одна секунда спустя

Нежный серебристый лист сорвался с ветки и опал на землю к остальным, уже сморщенным и высохшим до хруста. Вслед за ним приземлился еще один.

- И так с начала весны, - сообщил Арагорн, почтительно замерев у оградки круглой зеленой клумбы.

- Да, чего-то оно у вас чахлое, - согласился Тенька, подбирая несколько листьев. – А поливать пробовали? Или, может, зимой померзло?

Король Гондора покачал головой.

- С первым теплом Белое Древо распустило листья и собралось цвести, но потом без видимой причины стало увядать, день ото дня все больше. Лучшие садовники разводили руками – в земле и под корой нет червей. Я приказал охранять клумбу днем и ночью, но при свете солнца все спокойно, а под покровом тьмы никто не может распознать зла, лишь к утру становится ясно, что Древу сделалось еще хуже.

- Червяков внутри и правда нет, - констатировал Тенька, подобравшись к стволу и осмотрев его со всех сторон. – Общие направления векторов не сдвинуты, а только расшатаны, что привело к изменению косинуса состояния в сторону амплисивности...

- Древо и впрямь кто-то портит ночью, а днем оно пытается восстановиться, но не успевает, - с ходу перевел Майтимо для остальных. И недоуменно поднял брови: – Хэй, что вы на меня так уставились?

- Ты же вроде не любишь всю эту науку, - осторожно заметил Нолофинвэ.

- Терпеть не могу! – с чувством подтвердил Майтимо. – Но, по-твоему, я не могу научиться понимать язык, на котором со мной разговаривают все годы знакомства? Арагорн, так значит, уже два месяца кряду что-то незримое убивает жизнь в вашей реликвии...

- И вы решили никому не говорить? – удивился Нолофинвэ.

- Ни я, ни Арвэн не чувствовали беспокойства. Белое Древо может жить тысячи лет. Оставалась надежда, что оно расцветет и на этот раз. Но несколько недель назад ночные стражи услышали шорохи в глубине теней и почувствовали дуновения ледяного ветра. Ветер задул факелы, и незримое проскользнуло мимо охраны. Тогда я решил на время послать Арвэн к ее отцу. Мы условились, что если она сочтет нужным, то расскажет все.

- Ничего она не рассказала, - отметил Тенька.

- Однако же вы здесь, - улыбнулся Арагорн. - Если бы Арвэн захотела полностью утаить от вас наши дела, она смогла бы это устроить.

- Ну как, Нолофинвэ, - обратился Майтимо к дяде, - приятно осознавать, что тобой крутит собственная прапра – балрог знает сколько – внучка?

- Почему же – «крутит», дорогой племянник? – в тон ему ответил Нолофинвэ. – Все получилось как нельзя лучше. Она дала понять, что в Белом Городе неладно, а мы самостоятельно пришли к мнению, что не надо кричать об этом направо и налево.

- Теперь я понимаю, как вы с моим отцом ухитряетесь находить общий язык…

- Так или иначе, - продолжил Арагорн, - в последние дни Древо стало лишь частью наших бед. Шорохи в ночных тенях все громче, огонь гаснет, тускнеет свет луны. Ледяное дуновение чувствуют не только стражи, но и многие жители цитадели, а минувшей ночью служанка видела безмолвный силуэт, от которого веяло жутью. Я велел людям впредь не бродить по коридорам с наступлением темноты, но это лишь полумера. Должно быть, Арвэн в Ривенделле почувствовала, что дело выходит серьезнее, чем мы думали.

- Интересненькие вещи у вас творятся! - колдун слез с клумбы и достал записную книжку. - А какой тот силуэт был