по математике в школе или катались на качелях, держа в руках мороженое, а теперь я стою с ней, одетой в белое платье и… заливаюсь слезами, слезами счастья за неё.

— Я так счастлива… я так рада… подруга… ты… ты такая красивая, самая красивая в мире невеста! — И затем произношу свою подготовленную трогательную речь и дарю подарок. Но не до конца, слезы прерывают меня.

— Не плачь, прошу, у меня уже весь макияж коту под хвост… — смеясь и плача, говорит Жозефина. — Спасибо, моя родная, спасибо! Люблю до Луны и обратно!

Я обнимаю ее крепче:

— Не передать словами, как я счастлива за вас…

— Спасибо, дорогая, спасибо тебе, что пришла!.. Боялась, что ты не придешь и… передумаешь…

— Как же! Для меня нет ничего дороже нашей дружбы! — с гордостью изрекаю я.

— Так, я не понял, а меня никто не хочет поздравить? За меня ты не счастлива? — дурачится Питер и обнимает нас двоих, вызывая смех.

— Конечно, счастлива… я… я… — Не могу ничего поделать со своими эмоциями. Питер прижимает меня к себе, шепча:

— Запомни: без тебя, сестренка, я бы не стоял здесь. — И смахивает слезинки с моих глаз.

— Улыбочку! — доносится от фотографа. И нас щелкают со всех сторон.

«Вот теперь буду заплаканная на кадрах».

— Роджер, давай-ка еще раз, а то моя «систер» переживать будет, что плохо получилась, — вставляет неожиданно Питер, что я улыбаюсь. «Он так хорошо меня чувствует. Моя душа».

— Как скажете, Питер.

И нас запечатлевают на камеру еще раз, но уже улыбчивых.

Ритчелл просит меня поправить ей фату, уносимую ветром.

— Э-й-й, соловей, присоединяйся к нам для фото, а то скоро застолье, — зовет брат Джексона. «Моя грудь кольнула от этого предложения Питера». Но адресат уклончиво, едва заметно махает головой, заправив руки в карманы, и с припасом кичливости топает дальше. От моей улыбки ничего не остается. «Он не хочет меня видеть. Я опротивела его. Опротивела, причинила боль, страдания». Ритчелл замечает мое настроение.

— Вы не говорили друг с другом?

— Нет… — говорю тоном обманутого в своих надеждах человека.

— Подруга, постарайся отгородиться ото всех мыслей! Ты у меня сильная! Все будет хорошо! А с Джексоном разберемся позже. Гостей много, может, он по этой причине не подходит к тебе. Радуйся, что он почти рядом с тобой…

Что с такой близостью, если мы словно на далеком расстоянии.

— Ритчелл… он даже не смотрит на меня… — вздыхаю я.

— Детка, мы его пробьем, еще не вечер! Он еще т-а-а-а-к посмотрит на тебя! — с шутливой серьезностью дает обещание Питер.

Мы переглядываемся с Жозефиной и хохочем.

Минут через десять Чарли сзывает гостей, с вожделением взирающих на еду, к рассадке. Для молодых поставили специальный стол, элементы декора которого походят на гостевые столики, но с большим количеством цветов — живых белых пионов. С одного и второго боков высятся серебряные пятирожковые канделябры с витыми снежными свечами.

По мою правую руку устраивается Даниэль, по левую — Джуана и рядом с ней Итан. Возле Даниэля сестры Ритчелл. Остальные три пары молодых людей — друзей Ритчелл — мне незнакомы. «Если кто-то будет расспрашивать о тебе — молчать», — приказываю я себе.

Скрипка ведет мелодию, пока все не занимают свои места.

Даниэль, склонившись ко мне, восторгается:

— Я чувствую себя так, будто на приеме у короля! Великолепно! Изысканно! Роскошно! Хочется каждому сказать слова благодарности!

Его слова так далеки от моих мыслей, что мне не по силам дать ему ответ.

Официанты еще подносят яства. На столе уже нет и дюйма пустого места. Все говорят разом, что шум голосов веселья походит на сумасшедший каламбур. Но даже ему не удается подавить появляющиеся во мне мысли. Ощущается, что я вообще нахожусь здесь не по назначению.

Приходит время для поздравлений. Первыми с торжественной медлительностью провозглашают тост родители невесты. Аннет, не совладав со своими эмоциями, поцеловав Питера и Ритчелл, передает микрофон Эндрю:

— Правда, это волнительный момент… Мне и самому трудно говорить, но я постараюсь… Дорогая, забери от меня этот лист, — указывает шуточно своей супруге; среди гостей образуются смешки. — Скажу, импровизируя. — Молодожены стоят. Ритчелл светится и плачет. Питер приобнимает любимую и под улыбкой скрывает свои слезы. Мое сердце тяжело ухает от трогательности момента. Для родителей брак своих детей — самое волнующее событие и самое печальное. Этот день ознаменует не только счастье за детей, но и боль, ибо с этого дня они навсегда покидают родительский дом и разрывают с ним ту близкую связь, существовавшую, когда они жили в своем гнездышке. — Дети! Вот уж не думал, что это случится так скоро! — Первый раз наблюдаю его таким взволнованным. — Вы даже не представляете себе, какое это счастье, что вы нашли друг друга! Пронесите его через года, любите друг друга, как при первой встречи! Ангелочек мой, — смотрит на дочь с такой любовью, от которой у меня пробегают мурашки и текут слезы, — пусть то сияние, которое отражается в твоих глазах, будет только расти в тебе! Для меня ты всегда останешься маленькой доченькой! Питер… Ты нам как сын! — Рука, которой Питер держит ладошку Ритчелл, дрожит. — Ты делаешь мою дочь счастливой, за что мы тебя благодарим с Аннет! Я счастлив, я искренне счастлив за вас! Не обижайте друг друга, не злитесь по мелочам, доверяйте только друг другу, решайте возникшую проблему только вместе! Знайте, мы рады вас поддержать в любых трудностях, мы рады вас встречать в гостях, проводить с вами время… — Аннет незаметно дёргает мужа за локоть, как бы пытаясь ему сказать: «Заканчивай». — И от себя хочу добавить. Будьте безумцами! Творите, путешествуйте, гуляйте, насыщайте вашу жизнь яркими воспоминаниями. Ну а мы с моей любимой будем ждать от вас приятных новостей! — с двусмысленностью высказывает Эндрю, засмущав стоящих напротив. — Желательно и мальчика, и девочку! Горько!

Умиленная их любовью, я с радостью, как и все гости, выпиваю за молодых бокал вина, изредка замечая, как взгляд отца покоится на мне. Столько слов в его глазах. Его вид выдаёт одно страдание, что я поддаюсь жалости. Снова! Снова я испытываю это гадкое чувство и оказываюсь в тисках этой силы. Что со мной не так? Почему я отчаянно пытаюсь каждому угодить, каждому помочь, противореча себе? Я всегда скрываю свои потребности и подстраиваюсь под желания других. Эта маскировка своего «я», влекомая боязнью не понравиться другому или обидеть его, не поддержать и мучиться от этого… Она так отягощает, что в душе моей темным-темно. Откуда взять жизни глоток? Как бороться с собой?

За столом