ожесточенным упорством ведут борьбу за право перевести всё её внимание, вызывать интерес с ее стороны. Мейсон, выработав приемы обольщения, уже прямее и откровеннее пристает к ней на глазах у Даниэля, у которого, я легко это распознал, уязвляется неприкрытая ревность, проявляющаяся в нахмуренной мине и замечаниях, говорящих им женщине-головоломке, искусно лавирующей между двумя воздыхателями. Хоть она и находится в обществе двух мужчин, но взоры продолжает вскидывать и на третьего, который с натренированной невозмутимостью играет сегодня как истинный актер театра. То и дело ощущаю воздействие на себе её магического шарма. Задалась целью похитить мой взгляд? При этом с таким ярким интересом, искусственно в движениях, она играет перед теми четырьмя глазками, возвращая меня к мыслям, вызывающим смятение в сердце. И я бы подошёл к ней, и я бы столько сделал, чтобы всё изменить, если бы она желала этого… Наши воспоминания она схоронила во мгле.

И снова, она снова украдкой взглядывает на меня лёгким кивком, мнимо, произвольным жестом и отводит глаза. Что бы это значило? Не до конца я изведал женскую душу, поэтому не могу найти ответа.

А не превратилась ли она в кокетку, умело вооружившись женскими, обольщающими мужчин, уловками? Накидывает невидимые сети любви, чтобы утянуть меня, проверить мои чувства. Огонёк врождённого кокетства тлеет в крови у всех женщин. Каким образом я уловил это в ней — не знаю. «А не призвала ли она на помощь кормилицу чувств — ревность?»

Увлечённый женской прелестью, она пробуждает во мне весь гнев, всю ревность и всю страсть. Предаюсь я размышлениям о чудности характера женщины. Она не желала меня видеть, а во взгляде совсем другое. Мысль, возбуждённая коньяком, как я осязаю кожей её улыбку, тяготит меня, но совесть не даёт позволить желаемое, и я, отвлекаясь, исполняю песню под названием «Better man» и затем отдаю микрофон другим певцам.

Начинаются танцы. Гости искрятся безудержным весельем, пускаясь в пляс. Анита, жена Энтони, подхватив юбку на боках двумя руками, как никто другой, отдается зажигательным композициям.

Ник, увидев стоящим неподалёку одного Питера, с робостью подходит к нему и, волнуясь, пожимает ему руку, поздравляя, и подает сверток, но прежде чем вкладывает его в ладонь сына, предчувствия будто терзают его.

— Питер, внутри — мои извинения… Знаю, поздно, но ты возьми и на досуге прочти…

Питер, даже и не смотря на него, выдавливает:

— Я понял.

Черт. Как же он несправедлив к нему.

Появляется Ритчелл. Ник, осенив их крестным знамением, шепотом молясь и за живых, и за мёртвых, наставляет:

— Не отрекайтесь никогда друг от друга.

— Спасибо вам, — отвечает с благодарностью уставшая невеста и чмокает Ника в щеку.

Кающийся уходит, взглянув трепетным взглядом на свою дочь в окружении подруг. Он смотрит на неё, как на маленького дитя, что свойственно любящим отцам.

— Сын, мы можем… — подходит ко мне отец, но я с полной отстраненностью от него прерываю его мысль, безмолвно удаляясь и пристраиваясь к Дену и Джейкобу, не имея представления, о чем они говорят, зато делаю перед ним вид, что я занят.

— Никак не идет на контакт? — приклонив ухо, я улавливаю изошедший от Ника вопрос к моему отцу.

— Никак, — с легким раздражением, как мне слышится, отвечает разобиженный. — Я смертельно его обидел.

Где же его ядовитые ремарки?

— Может, мне с ним поговорить? — совершенно искренне выражается Ник.

— Не нужно… — Он показывает, что не хочет продолжать разговор.

Помолчав, соперник разворачивается, но Джейсон его неожиданно останавливает:

— Стой! Ник! — Он глубоко вздыхает и закусывает нижнюю губу. — Ник… я… По поводу неудавшегося нашего общения… Я не должен был говорить о…

Легкопораженный, я чуть поворачиваю голову, чтобы увидеть то, что я услышал секундами ранее.

Он же не собирался делать шаги к примирению, или я чего-то не так понимаю?

Ник подает руку дружбы врагу:

— Давай забудем и начнем сначала, друг? — У меня отваливается челюсть. Мой отец налицо огорошен.

— Я… но… я… не заслужил… и ты… нет… я… — Он что-то произносит обрывистыми словами. — Я столько… я так виноват… Я с этим грузом хожу всю жизнь и… даже… я себя не прощаю за это, а ты…

Дуэлянты отходят от своих позиций, что трудно принять за истину.

— Не будем жить прошлым! — восклицает Ник, улыбаясь. — Я и сам всю жизнь с ним проходил… и настало время сбросить его!

— Натворили мы делов, друг, — иным, мягким голосом говорит отец. — Вот и не везет нам.

— Не везет? — с тоном то ли удивления, то ли недоумения выдает Ник. — Я бы так не сказал. Судьба наоборот к нам благосклонна и подарила нам чудесных детей…Твой сын так великолепно поет.

Джейсон, оскалив зубы, раздвигает улыбку до ушей.

«Редко я замечал в нем эмоции такой радости от обычной мелочи. Обычно радость в нем была связана с успешно заключенной сделкой».

— А твоя дочь великолепно танцует!..

Ник светится и бросает на неё еще один (уже тысячный) взгляд.

— Никак не идет на контакт? — спрашивает отец.

— Никак, — тускло отвечает отец Миланы.

— Я виноват перед ней… — С чего бы отец заговорил о своей вине? — Может, мне поговорить с ней… и…

— Не нужно… — Проходит минута. — Джейсон, а ведь когда-то мы хотели попасть на свадьбу наших детей…

Наступает черед животрепещущей темы.

— По правде говоря, я не думал дожить до этого дня… И… наша общая мечта сбылась! — изрекает отец, отчего я теряю дар речи.

— Еще как сбылась! Мы на свадьбе у «общего» сына, — с добрым смешком говорит Ник, почесывая бороду.

— Это уж точно! — Через немного Джейсон добавляет: — Ты неважно выглядишь. Все в порядке у тебя?

— Теперь да, когда спустил груз прошлого…

— Пока только мы спустили его… Женщины наши не хотят…

— Предполагаю, что у и них когда-нибудь иссякнут силы удерживать в себе мешок зла.

Переглядываясь понимающими взглядами друг на друга, они еще раз пожимают руки. Меня подзывают музыканты, и я иду к сцене с чувством невероятного поражения, разбуженного в сердце, что мой отец способен был на такой разговор. Что с ним случилось?

Пою песню «Flying without wings» и не перестаю смотреть на двух друзей, простивших друг друга. Стоят и смеются, как в старые времена, как будто не было этих долгих лет ненависти и вражды.

«И… наша общая мечта сбылась».

День угасает. Спускается смутная печаль.

Заменяющий меня певец Кристиан, начинает «I Can't Breathe Easy» Blue.

Следующий мой выход. Осталась последняя песня, и я ухожу… В груди есть ощущение чего-то опасного. Продержусь ли я? Моральные силы убивают сильнее, чем физические.