с нарисованными фресками, изображающих, судя по ярким нимбам над головами, группу каких-то святых воителей. И только сейчас Феликс догадался, что он находится в саду, который со всех сторон был окружен высоким каменным забором. Дверь тоже оказалась каменной, и очень тяжелой. Маленькому никсу пришлось потрудиться, чтобы сдвинуть ее с места, и когда он это делал, рисунки святых воинов немного засветились, будто отражая яркие лучи падающего на них солнца.

Вступив за дверь, Феликс оказался в темном пространстве, где не было ничего, кроме натянутых повсюду тонких цепей с висевшими на них фонарями и выпускающими золотистый дым курильницами. Они были везде, и располагались беспорядочным образом, так что Феликсу приходилось внимательно смотреть под ноги и приглядывать за Солью, чтобы они оба не запнулись об одну из этих цепей. Сейчас он уже перестал удивляться таким вот комнатам, но все же вздрогнул, когда около него, прямо из воздуха, появилась прозрачная фигура, сотканная из солнечного света. Еще один призрак шагал рядом с ним, опираясь на волнистый посох. В темноте Феликс приметил, что это был вовсе не старик, а вполне себе молодой мужчина, только без правой руки… Маленький никс расширил глаза от удивления, и еще раз внимательно осмотрел появившегося из неоткуда призрака. Сомнений не было, рядом ним шагал призрак его друга.

— Дэй? — проговорил Феликс, не сводя глаз с пастуха.

Призрачная фигура повернула головой, и Феликс было подумал, что тот и вправду его услышал. Но сотканный из света Дэй смотрел куда-то поверх головы своего приятеля, а его рот беззвучно двигался, ведя неслышную беседу с кем-то другим. Прошло еще несколько секунд, и фигура пастуха растаяла в воздухе. На Феликса вмиг накатила теплая волна радости и надежды. Выходит, Дэй уже проходил тут до него, и скорее всего, он был не один. По крайней мере то, что он уже жив, было хорошей новостью, заставив сердце Феликса наполниться радостью, и поблагодарить Силестию за то, что уберегла его друзей от беды. Еще раз посмотрев на то место, где несколько секунд назад растаял призрак пастуха, Феликс подумал, что должно быть Дэй прошел здесь еще до того, как на Феликса напали феи, а иначе бы он увидел его лежащим без чувств рядом с кровавым озером. Хотя, возможно, в этом мраке кроются и другие волшебные двери, и Дэй прошел через них? Может быть сейчас он ждет Феликса где-то впереди?

Эти волнительные мысли заставили Феликса заторопиться и прибавить шагу, хотя перебираться через вкривь и вкось натянутые цепи ему было нелегко, да еще при этом следить за Солью, чтобы и она не запнулась об эти непонятно зачем созданные препятствия. И сколько им еще идти? Темное помещение все не кончалось, и Феликс начал ощущать, что под ногами у него до сих пор находится мягкая трава. Скоро и цепи перестали ему попадаться, и за место них перед маленьким никсом выстроилась тонкая тропинка из солнечных цветов, которые в прямом смысле распускались под его ногами, опережая его на шаг или два.

— Наверное, стоит идти по ним, раз других путей нам не предоставили. — пробормотал Феликс, глядя на Соль.

Феликс был предельно осторожен, следуя по золотистым цветам, так как это могла быть очередная смертельная ловушка. Отбиваться ему теперь было нечем, так как он выронил кинжал, когда его атаковали разъяренные феи. Но спустя несколько минут пути, засады так и не последовало, и Феликс немного успокоился. Ему стало казаться, что он слышит далекую мелодию, сонную и спокойную, которая отдавала некой колыбельной красотой, наводняющей голову блаженными мыслями. По мере его приближения мелодия все усиливалась, но не настолько, чтобы начать беспокоиться. В ней не таилась опасность, и слушая ее, Феликсу представлялось, будто чья-то рука нежно гладит его по голове, успокаивая и унося все плохие мысли прочь.

Заслушавшись, Феликс не заметил, как яркого света вокруг него стало больше. Он оказался на новой поляне, но теперь свечение было не золотых оттенков, а белых и голубых, как сияние звезд. Трава тоже была пропитана этим ночным сиянием, а на ней, приклонив колени, стояли десятки фигур, облаченных в сверкающие доспехи. Феликс осторожно приблизился к ним, но все они стояли неподвижно, словно выплавленные из серебра статуи. Молодые воины, все, как один, стояли на одном колене, сжимая в руках наполированные до зеркального блеска мечи и крылатые шлемы, украшенные длинными голубыми перьями. У некоторых в руках были зажаты разноцветные штандарты, со множеством неизвестных Феликсу гербов. Больше всего тут было гербов с изображением древа, крона которого напоминала пылающее сердце, а ствол — вытекающую из него кровь. Воины стояли неподвижно, в повиновении опустив головы и закрыв глаза. Все они выглядели так, будто пришли сюда минуту назад, но Феликс понимал, что они провели тут гораздо больше времени. Подойдя к одному из них, Феликс помахал рукой около его лица, но реакции так и не последовало.

— Прошу меня простить, но мне сейчас это нужнее… — быстро промолвил Феликс, схватившись за руку воина, которая сжимала меч, и попытавшись разжать стальную хватку. Но у него ничего не вышло. Пальцы сжимали рукоять с невероятной силой, и никакие усилия маленького человечка не могли заставить их отпустить меч. Феликсу даже подумалось, что он и правда пытается отнять меч у настоящей статуи, но все же это был живой человек.

— Ну раз так, то ничего не поделаешь. — спустя минуту грустно проговорил Феликс, зашагав дальше. Он только что заметил, что в центре этой поляны тоже росло дерево. Идя вдоль рядов коленопреклоненных воинов, сердце Феликса все сильнее стучало, и не доходя нескольких шагов до дерева, маленький никс остановился, затаив дыхание.

В центре поляны и вправду росло красивое, источающее чистый белый свет, тонкое деревце. Оно было невинное, как молодая невеста, а на его хрупких ветвях раскачивался, сверкая лунным светом, хрустальный гроб. Один только этот вид заставлял сердце маленького никса замереть в порыве удивления от непорочной красоты. И как только первая волна наваждения прошла, Феликс заметил и другие сказочные явления, которые присутствовали в этом месте. Теперь он видел, откуда доносилась та полная ласки мелодия. Ее издавали драгоценные арфы и древние виолы — изящные смычковые инструменты, украшенные золотыми узорами. Но самое удивительное было то, что музыканты, которые играли на них, были настоящими призраками! Пять прозрачных фигур, опустив головы, перебирали струны, а их настоящие тела лежали рядом, прямо у них под ногами, погруженные в непробудный сон. Их тела были укутаны одеялом из разноцветных бабочек, призраки которых порхали