одном из боковых кабинетов, Джонни Босая Пятка напряженно следил за ходом съезда по внутридворцовой телесети. Помехи в виде навязчивого чужого сигнала, излучаемого кем-то, а может быть, чем-то в одной световой неделе пути, на время исчезли, сгладились, и потому он прекрасно видел и слышал, как делегат из Монтаны выступает перед собравшимися с речью в поддержку Альфонса Гама.

Устал он жутко. Вся процедура съезда – речи, процессии, общее напряжение – здорово действовала на нервы, противоречила его натуре.

«Сколько показухи, черт бы ее побрал, – думал он, – а для чего, спрашивается? Если уж все заранее ясно – ну, выдвинули бы Гама без шума и без затей, и конец делу».

Все его мысли занимала Кэти Эгмонт-Шарп.

С тех пор как она отправилась в Сан-Франциско, в клинику Калифорнийского Университета, Джонни ее не видел и даже не представлял себе, что у нее с самочувствием, есть от лечения толк или нет…

Неумолкающий внутренний голос, глас интуиции, подсказывал: нет.

Насколько Кэти в действительности нездорова? Скорее всего, серьезно – хоть на наркотиках, хоть без, это он чуял нутром. Возможно, ее не выпустят из клиники вовсе: такой поворот Джонни тоже вполне представлял.

С другой стороны, если уж ей захочется покинуть клинику, способ она, так или иначе, найдет – об этом внутренний голос напоминал тоже, и даже куда настойчивее.

Таким образом, все зависит от самой Кэти. Все в ее руках. В клинику, на лечение, она отправилась сама, по собственной воле, и по собственной же воле выйдет оттуда, если выйдет вообще. Подчинить ее, укротить не в силах никто – не тот она человек…

«И это, – подумалось Джонни, тоже вполне может быть симптомом болезни».

Дверь в кабинет распахнулась. Оторвав взгляд от экрана, Джонни увидел на пороге Клода Сен-Сира с лучевым пистолетом в руке. Дуло оружия оказалось направлено прямо ему в лицо.

– Где Кэти? – резко спросил Сен-Сир.

– Не знаю, – ответил Джонни, неторопливо, с опаской поднявшись на ноги.

– Знаешь. Не скажешь, тут тебе и конец.

– Да в чем, собственно, дело? – удивился Джонни, гадая, что довело Сен-Сира до таких крайностей.

Сен-Сир, не опуская нацеленного на Джонни оружия, направился к нему.

– Клиника здесь, на Земле?

– Да, – нехотя подтвердил Джонни.

– В каком городе?

– Что вы затеяли, Клод? – спросил Джонни. – На вас это совсем непохоже: обычно вы держитесь в рамках закона.

– По-моему, «голос из космоса» – дело рук Кэти, – пояснил Сен-Сир. – Луи тут ни при чем, это установлено точно, но остальное – только догадки. Кэти – единственная известная мне особа с настолько неуравновешенной, настолько подорванной психикой, чтобы… Название клиники, живо!

– А ведь точно установить, что это не Луи, способ только один: уничтожить тело, – заметил Джонни.

– Вот именно, – кивнув, подтвердил Сен-Сир.

«То есть ты так и сделал, – сообразил Джонни. – Нашел тот самый мортуарий, припугнул Герба Шенхайта фон Фогельзанга… вот оно что!»

Входная дверь вновь распахнулась настежь, и в кабинет, дудя в горны, размахивая знаменами, подняв над головами огромные нарисованные от руки транспаранты, хлынули торжествующие делегаты, сторонники Гама. Сен-Сир, обернувшись на шум, взмахнул пистолетом… а Джонни Босая Пятка ринулся сквозь толпу к двери, выбежал в коридор и помчался прочь.

В скором времени коридор привел его к громадному главному холлу. Здесь демонстрация во славу Гама бушевала вовсю. Из громкоговорителей под потолком снова и снова гремело:

– За Гама! За Гама! Только за Гама! Альфонс Гам – тот самый, кто нужен нам! Гам! Гам в президенты пройдет! Не подкачает, не подведет! Гам! Гам! Гам нужен нам! Голос за Гама! Гам нужен нам! Гам нужен…

«Кэти? – подумал Джонни. – Не может быть. Нет, это не ты. Не ты…»

Почти не сбавляя шага, он протолкался сквозь пляшущих, будто в забытьи, машущих флагами делегатов, сквозь толпы людей с остекленевшими глазами, в дурацких колпаках, и выбежал на улицу. Куча автомобилей и вертолетов, припаркованных на мостовой, уйма народу, старающегося пробиться внутрь…

«Если это ты, – думал он, – ты слишком нездорова, чтобы вернуться к делам, даже если захочешь, заставишь себя… Выходит, ты дожидалась смерти Луи, а нас ненавидишь или, может, боишься? Чем объяснить твои затеи? В чем их причина?»

Вырвавшись из толпы, Джонни взмахом руки подозвал вертолет с надписью «ТАКСИ».

– В Сан-Франциско, – велел он пилоту.

«А может, ты сама не осознаешь, что творишь? Может, твой помутившийся разум порождает все это сам, автоматически? Может, он, дав трещину, разломился на две половинки – внешнюю, ту, что у всех на виду, и еще одну… ту, которую все мы слышим? Что же теперь? Пожалеть тебя, посочувствовать? Или тебя, наоборот, следует ненавидеть и опасаться? СКОЛЬКО ЗЛА ТЫ В СИЛАХ ПРИНЕСТИ? Да, вот он, главный вопрос… Я ведь люблю тебя по-своему: ты мне не безразлична, а забота – тоже любовь, пусть не такая, как к жене и детишкам, но все же… проклятье, ну и жуткое складывается положение! Может, Сен-Сир ошибся? Может, это не ты?»

Вертолет взмыл в небо, миновал крыши высотных домов и, вращая винтами на пиковых оборотах, повернул к западу.

Снизу, со стоянки у Дворца Съездов, за улетающим вертолетом зорко следили Клод Сен-Сир и Фил Гарвей.

– Итак, все по плану, – резюмировал Сен-Сир. – Я подтолкнул его к действию… а направляется он, надо думать, либо в Лос-Анджелес, либо в Сан-Франциско.

Фил Гарвей замахал рукой, и сверху к ним спорхнул, повис над мостовой еще один вертолет. Оба поспешно влезли в кабину.

– Видите только что улетевшее такси? – заговорил Гарвей. – Держитесь за ним на пределе видимости, только по возможности так, чтобы оттуда вас не заметили.

– Проклятье, – проворчал пилот, включив счетчик и начиная набор высоты, – если он мне виден, так и я ему виден тоже! И вообще не нравятся мне такие дела. Того и гляди в беду влипнешь.

– Хотите знать, что такое настоящая беда, включите радио, – посоветовал ему Сен-Сир.

– А, дьявол! – в раздражении выругался пилот. – Радио не работает. Помехи какие-то, будто от солнечных пятен, а может, какой-то криворукий радиолюбитель балуется… я кучу пассажиров прошляпил, потому что диспетчер со мной связаться не мог! По-моему, полиции пора всерьез этим заняться, как полагаете?

Сен-Сир не ответил ни слова. Сидевший рядом с ним Гарвей тоже молчал, не сводя глаз с вертолета впереди, мчавшего к западу.

* * *

Высадившись на крышу главного корпуса университетской клиники в Сан-Франциско, Джонни увидел вдали вертолет, летевший следом, но круто свернувший назад, и понял, что оказался прав. За ним всю дорогу следили, но – пусть. Подумаешь, велика важность!

Спустившись по лестницам вниз, на третий этаж, он подошел к первой же медсестре.

– Миссис Шарп. Где она? –