прошли по широкому крыльцу с колоннами из шоколадного дерева. Я отперла тяжелую деревянную дверь, чтобы Роуэн могла протиснуться внутрь.

Входная дверь вела в выложенный плиткой вестибюль и длинную лестницу, разделявшую дом пополам. Слева находились гостиная и столовая. Справа был кабинет и кухня. Короткий коридор соединял столовую и кухню в задней части дома.

Моя мебель из темной кожи и уютные мягкие подушки идеально сочетались бы с паркетной доской медового цвета на первом этаже. И мне не терпелось поставить свое старое кресло для чтения перед кирпичным камином в офисе.

За исключением небольшой дамской комнаты под лестницей, все спальни и ванные комнаты находились наверху. Я издаю громкое «У-у-у!» в сторону гардеробной в главной спальне.

Роуэн выбрала себе комнату, и, надув матрас, мы устроились на нашу первую ночь в доме.

Я крепче прижала свою девочку к себе и уставилась в потолок. Мы здесь. Я действительно сделала это.

Я только что, черт возьми, переехала в Монтану!

Хоть и было страшно находиться в совершенно новом месте, было удивительно начинать все сначала. Начать новое приключение. Заменив одиночество, которое я испытывала в Спокане, волнением. Оставив все плохие воспоминания прошлого позади.

Устроившись поглубже на матрасе, я крепко обняла свою девочку.

— Тебе нравится ферма Бена, милая?

— Нравится, — вздохнула она.

— Мне тоже.

Во время сегодняшней поездки я не догадывалась, в каком состоянии будет дом и насколько хорошо смотритель выполнял свою работу за последние два десятилетия. Я мысленно подготовила себя к тому, что обнаружу дом, кишащий мышами и клопами, но он был похож на сон. Чистый и без паразитов.

Как и вся остальная часть Прескотта, ферма обладала причудливым и уникальным характером, который невозможно было найти в большом коммерциализированном городе. Я смогу наслаждаться утренним кофе, любуясь прекрасным хребтом Скалистых гор, а не торговым центром, который был напротив моего дома в Спокане. Не было соседей, которые загораживали бы мне дорогу или сердито смотрели на меня, когда видели мой нестриженый газон. Когда я шла по улице, люди действительно здоровались, а не просто смотрели себе под ноги и избегали зрительного контакта.

Я была свободна. У меня было уединение.

И это было идеально.

— Я люблю тебя, Роу, — сказала я ей в волосы.

Она зевнула:

— Я тоже тебя люблю, мамочка.

И с этими словами мы обе быстро отключились, высыпаясь как можно больше перед напряженным днем официального вступления в нашу новую жизнь.

После недели распаковки коробок и покраски комнаты Роу (потому что она заявила, что «просто не может представить, как можно спать в комнате без розовых стен») я обустроила наш дом. В итоге, мы отправлялись в наше первое «обычное» утро понедельника немного потрепанными и слегка нервными.

Роуэн была в детском саду в Куэйл-Холлоу, а я спешила в больницу Джеймисон-Вэлли.

Длинное двухэтажное здание было намного меньше, чем высокие больницы Спокана, к которым я привыкла. Отделение неотложной помощи располагалось в одном конце, а главный вход — в другом. Я бы с удовольствием отказалась от некоторых удобств большой больницы и обменяла бы эффективность на возможность узнать всех своих коллег, почувствовать себя частью команды больницы маленького городка с ее тремя врачами и десятью медсестрами.

После встречи с менеджером по сестринскому делу и прохождения стандартной кадровой ориентации я отправилась начинать свое обучение.

— Привет! — окликнула я медсестру, сидевшую за стойкой скорой помощи. — Я Джиджи. Ты Мейзи, верно? Думаю, это тебе сказали провести со мной остаток недели и показать мне, что тут, и как.

— Привет! — сказала она, пожимая мне руку и одаривая улыбкой мощностью в миллион мегаватт. — Да, я Мейзи Холт. Я очень, очень рада, что ты здесь! Обычно нам приходится работать в отделении неотложной помощи самим, потому что в Прескотте не так много неотложных случаев, и это так, так скучно, — сказала она. — Это первый раз, когда я действительно с нетерпением жду работать здесь. И у нас есть целая неделя, чтобы поболтать. О… и мне никогда раньше не доводилось никого обучать, так что я, типа, в восторге от того, что буду это делать.

Мейзи была очаровательна: у неё были белокурые волосы, подстриженными в короткий боб. Ее большие, как у лани, глаза были светло-серовато-голубыми.

Я не смогла удержаться от ответной улыбки.

— Что ж, я рада быть первой, кто испытает на себе твои удивительные навыки обучения.

— Спасибо! Итак, как долго ты работаешь медсестрой?

— Почти десять лет, — сказала я, садясь. — Я работала в больнице в Спокане, прежде чем приехать сюда.

— Ну, я работаю медсестрой всего три года и то только здесь. Вернулась домой сразу после колледжа. Ида — старшая медсестра. Она многому меня научила. Но теперь я могу учиться и у тебя!

Следующие два часа мы провели, изучая компьютерную систему и узнавая друг друга, хотя я узнала о ней гораздо больше, чем она обо мне. В течение первого часа она переключалась между показом процедуры составления карт пациента и рассказом о городе. За этот час я произнесла не больше десяти слов, в основном это было «Ага», «Окей» или «Поняла», когда мне удавалось вставить их незаметно.

Должно быть, она наконец поняла, что доминирует в разговоре (или у нее закружилась голова от ее безостановочной болтовни), и начала расспрашивать меня обо мне. Когда я сказала ей, где живу, она так разволновалась, что вскочила со стула и замахала руками над головой.

— Ты живешь на ферме Копперсмитов? Мило! Это место, типа, потрясающее! Ужасно, что оно так долго пустовало, но как здорово, что ты теперь там живешь. Если тебе понадобится какая-либо помощь в переезде или отделке, я обязательно приду и помогу. И приглашу своих братьев присоединиться, если тебе понадобится мужская сила. Мы подкупим их пивом и пиццей.

Эта девушка была настоящей милашкой. Она была энергичной. Отважной. И с ее лица никогда не сходила улыбка. Она слишком часто употребляла слово «типа». И я сразу же полюбила ее.

Несколько часов спустя, почти во время ланча, мы с Мейзи сплетничали друг с другом. Она рассказывала мне о новом докторе, который был «горячее Аида». Девушка не много знала о докторе Эверетте Карлсоне, лишь то, что он начал работать в больнице около четырех месяцев назад, не носил обручального кольца, водил спортивный черный «BMW» и купил дом в городе, в котором жил один.

Мужчина, прочистивший горло, напугал нас обеих, заставив прижаться друг к другу. Мы резко взметнули головы вверх и увидели никого иного, как того