„Пластилин колец“ в переводе Гоблина? Тем более. Бондарчука, с его розовым танком? Не-не-не, это вообще жестокость, выходящая за рамки всех конвенций. Есть, конечно, и хуже — но мало. Комедии в большинстве своём слишком завязаны на реалии моего мира, постоянно будешь в мою память за разъяснениями лазить. Обучающее что-то? Опасно — многое у вас ещё не открыто, или открыто не так, плюс терминология другая — ляпнешь ещё где-нибудь то, что не надо. Короче, смотри мультики, они почти безвредные. О! Вот тебе „Иван-царевич и Серый волк“, полнометражка — я его со своими детьми раз пятнадцать смотрел — первые три серии, по крайней мере. Половину отсылок ты, конечно, не поймёшь — но это и не обязательно, они для родителей делались».

Не назвал бы я этот мультик «безвредным». При настолько запущенных в воспитании и безответственных наследниках как вообще их царства сохраниться могли? Правда, те царства по размеру как не слишком крупные баронства выглядят. Видимо, власть императора там достаточно сильная, чтобы вассалы могли себе позволить так расслабиться.

Утром попрощался с Петровной, поздравил её с наступающим праздником и подарил один из двух купленных вчера в оранжерее нашей изнанки букетов. По дороге к выходу наткнулся на группу знакомых студентов, и прежде чем они успели задать бестактный, но очень интересующий некоторых вопрос о цветах, нанёс своего рода встречный удар:

— Хотите ещё одну рысюхинскую народную мудрость?

— Про коней опять?

— Ну, только если в каком-то смысле…

— Нам ушки закрыть? — это девушки, разумеется.

— Зачем? Ушки надо, наоборот, натопырить — это же будет Мудрость! А вот фантазию нездоровую — приглушить.

Народ захихикал, вспоминая, что именно и у кого больше.

— Так вот. Слушайте и запоминайте. Так сказать, мотайте на ус. У кого усов нет — мотайте на уши, когда вырастут усы — перемотаете!

— Что значит, «когда вырастут»⁈ Тут дамы!

— Да ладно! У персидского шаха в гареме густота усов у жён — один из признаков красоты, между прочим[1].

Переждав неорганизованные выкрики от «фуууу!» до «врёшь ты всё», поднял свободную от букета руку:

— Внемлите же! Итак: «Чем шире наши морды — тем теснее наши ряды!». А потому, для недопущения уменьшения нашей сплочённости — бегом в столовку!

После чего благополучно смылся, подхватив свои вещи, а среди вопросов и пожеланий, летевших в спину, не было ни слова про цветы.

Затем отвёз на вокзал дорожную сумку с тем, что может понадобиться в пути и сдал её в камеру хранения. Морозец на улице был бодрящий, градусов десять, я же вместо тёплого костюма надел парадный, который летом казался невыносимо жарким, а сейчас — очень уж тонким. Конечно, маги менее чувствительны к изменениям погоды, но у меня ещё даже единички в уровне нет, хоть она и близка, да и стихия — не из тех, обладатели которых славятся особой морозоустойчивостью.

С Машей мы встретились в «нашей» кафешке. Специально так договорился, чтобы отогреться после всех утренних поездок. Она придирчиво осмотрела меня, даже обнюхала, сказав при этом:

— Аромат одеколона, конечно, грубоватый, но — сойдёт.

Покачала пальчиком медаль, бросив при этом: «Ух, ты!» — тем и ограничилась. Букет для мамы одобрила. Даже похвалила — и идею, и исполнение. Живые цветы в конце декабря, да ещё и не совсем обычные — это и красиво, и стильно, да. Спасибо деду за совет. Начала было инструктировать насчёт того, о чём с мамой говорить можно, о чём нужно, а о чём — вообще нельзя, потом то же самое — про папу. Там, если верить её словам, лучше всего было вообще молчать, но так, чтобы молчание не было «вызывающим» или «игнорирующим». То есть, лучший вариант — превратиться в бронзовый памятник какому-нибудь древнему герою. Причём в такой позе, которая позволила бы использовать меня в качестве вешалки.

Когда Маша пошла на третий круг инструкций — явно тоже нервничает — прервал её взаимоприятным способом. Она в начале пыталась возмутиться, но потом расслабилась и обмякла. Тут и официантка с заказом подоспела. Она, похоже, слышала Муркины инструкции и поняла, что у нас сегодня намечается, поэтому на некоторое нарушение приличий с нашей стороны не обратила внимания, только подмигнула моей подруге. Она думала, что незаметно — но отражение в поверхности подноса её выдало.

Затем пошли к Машиному дому. Пролётку брать не хотели — похоже, оба оттягивали неизбежное, но побоялись, что букет замёрзнет, я в ним и так сегодня мотаюсь уже который час. Хорошо, что изнаночные цветы более живучие, да и упаковка пусть и очень слабо, но зачарована на сохранность содержимого, руны заклинания и слабенького накопителя вписаны в узор на бумаге. В общем, букету ближайшие часа два ничего не грозило, а вот мне мёрзнуть уже немного надоело, и забота о цветах стала хорошим поводом для того, чтобы этого не делать.

Во дворе Маша, которая опять стала переживать и дёргаться, внезапно остановила меня.

— Так, постой здесь, я сейчас гляну, всё ли дома в порядке и в каком настроении пришёл папа со службы, потом тебя позову!

Странная логика, конечно — но что взять с нервничающей девушки? Не успел я озябнуть, как услышал за спиной шаги, а обернувшись — увидел знакомого мне человека.

— Василий Васильевич⁈ Добрый день!

— Юра⁈ Добрый, конечно, но что вы тут, извините, делаете?

— К подружке, точнее — к будущей, надеюсь, невесте в гости пришёл. Вот, стою пока…

— С духом собираетесь? Что ж, дело понятное. Интересно, к кому же именно? Я тут всех знаю…

— А вы?

— А я живу здесь. Жена вчера сказала, что у нас сегодня какие-то гости будут важные, кто именно — не призналась. Вот, я и отпросился пораньше — благо, и переработок, и заслуг в последнее время хватает — в том числе и благодаря вам.

— Мне⁈

— Ну, а кто мне про Нутричиевского рассказал и расписал?

Не успел я ответить, как хлопнула дверь подъезда. Мы синхронно повернулись на звук и увидели Машу. Она прикрыла рукой глаза от солнца, которое заставляло блестеть снежные сугробы, и ещё не видя меня, начала говорить:

— Юра, там пока… Ой. Папа? Вы что, уже знакомы?

Так. Я медленно повернул голову к Мурлыкину, тот отзеркалил моё действие и слегка хрипловатым, при этом подчёркнуто спокойным голосом сказал:

— Так. Мне надо выпить.

— У меня с собой есть. — Не нашёл ничего лучшего для