Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тёмно-серый комочек со временем, то есть всего через полгода, превратился в солидного кота, тёмно-серого, с чёрными полосками. И был этот кот хорош! Весил под семь килограммов (зимой — больше) и имел роскошную шкуру и роскошный, всем на зависть, хвостище! И обожал свою хозяйку, терпеливо дожидаясь её с работы.
В свободный выгул Наташа его не отпускала: страшновато для домашнего кота на улицах, хоть все собаки на поводках и в намордниках. Отчего и дрых Шастя дома весь день, а по ночам шуршал и топал по квартире, устраивая гонки не только по комнате и подсобным помещениям, но и порой по стенам: есть же старенький ковёр, да и старенькие шкафы и шифоньеры съёмной квартиры давали простор для сумасшедше стремительных перемещений, почти полётов громадного кошака.
…Наташа зашла в пекарню, потом в магазин и купила всё необходимое для себя и Шасти на вечер. Впереди — прогулка с котом к скверу, пока светло — конец апреля же, а уж потом сидение перед телевизором или за ноутом с книгой.
Перед своим подъездом поздоровалась с тремя бабулями из своего и двумя из соседнего подъездов, обсевшими скамейку. Те, улыбаясь, ответили или просто покивали. Все знали, что здешняя квартирантка живёт одна, но к себе мужиков не водит, за что и относились к ней благожелательно… Приложила ключ к домофону, вошла в подъезд и со вздохом остановилась.
— Что? — спросила она, мгновенно вспомнив старого волчару из мультика и почувствовав себя им же. — Опять?
На самой нижней лестнице сидели двое: светловолосый подросток, лет тринадцати, и такая же светленькая девочка, лет восьми. Брат и сестра. Оба в замызганных курточках и в бесформенных джинсах. Ну и кроссовки соответствующие — разваливающиеся.
— Опять, — обречённо ответил Диман. И покосился на Светлячка — то бишь Светика.
Детям не повезло с родителями. Соседи говорили, что почти с самого начала вселения в квартиру на втором этаже их мать и отец попросту спивались. Наташа подсчитала однажды: вселились они сюда шесть лет назад, когда Диману было семь, а его сестрёнке — еле-еле два-три. Если дети сидят в подъезде — уже знала она, живущая здесь два года, то дома у них не только родители, пьяные в дупель, но и их дружки-приятели. Ещё знала Наташа, Диман, быстро сдружившись со здешними, обычно бегал с дворовой командой пацанов, но как гулять с ребятами, да ещё вечером, если у него восьмилетняя забота на руках? Одну тоже не отпустишь на двор. Эта любительница дальних путешествий могла так увлечься прогулками, что потом её находили за две-три остановки от дома. Вот и сторожил её Диман.
— Зайдёте? — предложила-пригласила Наташа.
Знакомство с малолетней парочкой у неё было на высшем уровне (она жила выше, чем они), так что не впервые ей предлагать им посидеть в её съёмной квартире.
Светик-Светлячок, заблестев глазёнками, ожидаемо сглотнула. Если Наташа предлагала зайти — чай обеспечивала с сытными бутербродами и булочками.
Диман снова покосился на сестрёнку и упрямо набычился. Тоже хочет есть, но не скажет ни за что. Считает себя взрослым и свою мальчишескую гордость имеет.
— Нет, подождём, пока там… — и неопределённо махнул рукой.
Продолжить нетрудно: «Пока там не уйдут чужие». Там — это дома, естественно.
— Давно пришли? — подлаживаясь под его разговор, уточнила Наташа.
— Недавно.
Значит, сидеть им здесь… Наташа вздохнула и предложила другой вариант:
— Я сейчас с Шастей в сквер пойду. Хотите со мной погулять? Мороженого купим. Я сегодня аванс получила — праздную.
Светик немедленно пискнула на брата негодующее:
— Пошли с Наташей!
— Кому-то же надо меня охранять, — с деловитой усмешкой напомнила Наташа.
Диман драться умел — по-своему, конечно, по-мальчишески. Это раз. Два — в сквере скамьи частенько занимали компании с пивом, а то и с чем покрепче. Семейных посетителей сквера (например, одинокую маму с детьми) компании выпивох не трогали. Эти две особенности часто помогали Наташе сманить брата и сестрёнку на прогулку с Шастей, хоть она и не уповала на Диманову помощь в ЧП, а порой и страшилась, что та понадобится.
— Мы подождём тебя здесь, — строго сказал Диман.
— Ага! — радостно пискнула Светик и добавила важно: — Сумочку мою не забудь!
И что-то Наташе не понравилось, что малышка постоянно и слегка сипло пищит. Не заболела ли девчушка?.. И сидят они на бетонной лестнице, между прочим, неизвестно сколько времени. Что значит только одно: бежать домой за Шастей и припасами на случай пикника в сквере надо весьма поспешно. «Как хорошо, что дома всегда стоит термос с горячим чаем! Можно будет прихватить его с собой, как и пирожки, купленные после работы, свежие!.. И они с мясом, сытные. Бутерброды тоже готовы — в холодильнике лежат, только в пакет сунуть… Может, тогда мороженого не надо будет им покупать? Мало ли… Вдруг Света и впрямь простыла?» — размышляла по дороге Наташа, уносясь в лифте на свой этаж.
…Диман рыцарски взял из рук Наташи хозяйственную сумку с продуктами и пледом, а Шастя благосклонно воспринял, что его поводок оказался в руках радостно попискивающей Светы. Не впервые же. Пару пачек кошачьего корма Наташа взяла и для него, так что предвкушала настоящий пир в сквере. Лишь бы успеть занять скамью.
Они вышли из дома — Диман искоса глянул на окна своей квартиры, и двинулись по дороге параллельно ему и до конца, после чего, обогнув торец, оказались на перекрёстке. Дождавшись зелёного света, пересекли дорогу и поспешили к скверу.
Сквер этот был длинный. Летом вытянутый почти по половине его длины бассейн наполнялся водой, в которой радостно визжали в жару не только дети, но и обычно солидно ведшие себя подростки. По сторонам бассейн окаймляли длинные клумбы и пешеходные дорожки, за которыми росли деревья, под своими кронами пряча множество асфальтированных дорожек и скамеек при них. Наташа и дети знали, что дальше от начала сквер заканчивался посадками голубых елей. Вот к ним-то и торопилась троица пожелавших отдохнуть на природе. Ели были старые, монументальные. Скамьи при них отличались тем, что на них не больно-то хотели садиться многочисленные к вечеру посетители сквера. Неуютно в этом углу: темно — даже в апрельский денёк, когда деревья ещё безлиственные и легко пропускают солнечный свет, а почки на ветвях только-только начинают проклёвываться. А тут — темень, поскольку ели высокие и густые.
— А мы на нашей скамейке будем? — щебетала Светик, то и дело нагибаясь погладить Шастю и трогая сумочку, длинный ремень