приняли меня за новую ученицу. В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел директор. Он увидел меня, улыбнулся краем губ, и тяжело ступая, прошел к своему месту, затем жестом предложил мне присесть напротив него. Когда я села, он взглянул на меня, потом опустил свой взгляд на перекидной календарь, который не переворачивали с 26 августа, затем снова посмотрел на меня, но уже более твердым взглядом и сказал, что моя вакансия, к сожалению, закрыта.

Вот так резко, без никаких прелюдий, мне снова пришел отказ. Меня враз накрыло невыносимой тоской, будто оглушили обухом по голове – мне стало невыносимо грустно и обидно за впустую потраченное лето. В голове тут же промелькнула мысль, что я ведь могла бы за это время поискать и найти другую работу, не теряя в жизни целых три месяца.

В этом подавленном состоянии я и вышла из школы, села в тот самый маршрутный автобус и медленно поехала обратно в свою серую безденежную жизнь.

Спустя несколько дней мне позвонили на домашний телефон. Это была завуч из вечерней школы. Она сообщила, что у них заболела учительница русского языка основной школы, и предложила мне ее заменить. И я без сомнений и обид согласилась. Уже тогда я поняла, что за шанс нужно если не бороться, то хотя бы хвататься обеими руками, как клешнями. Так и задержалась я в этой школе последующие четыре года. Как мне рассказали уже потом, причиной для отказа в работе в колонии явилась моя молодость. Выяснилось: та самая вакансия открылась ввиду того, что учительница, которая преподавала в колонии, влюбилась в своего ученика, а точнее, в осужденного. Их любви не помешали ни его судимость по тяжкому преступлению, ни разница в возрасте, ни социальное положение, решающую роль даже не сыграло ее многолетнее замужество. Насколько мне известно, они до сих пор вместе.

Сейчас я понимаю и принимаю тот отказ принять меня на работу в колонию как вполне мудрое и правильное решение. Молодым девушкам там действительно делать нечего. Директора, не сумевшего мне сразу отказать, оправдываю тем, что эта мудрая мысль пришла к нему позже, и отдаю ему должное, ведь он все-таки устроил меня к себе на работу.

И вот сейчас, спустя четыре года после тех событий, случилось «дежавю».

Условия, которые мне перечислила бухгалтер, были прекрасные: работать полдня, один методический день в неделю – в этот день не обязательно приходить на работу, его, как правило, используют для самообразования путем посещения курсов, чтения научной литературы и так далее, но этого правила, если честно, придерживаются исключительно добросовестные учителя. Также была озвучена довольно крупная сумма зарплаты – «за вредность». Прежняя зарплата у меня была всего лишь тринадцать тысяч рублей в месяц, а цифра, которую мне назвали, показалась просто заоблачной, тем более, что за те тринадцать тысяч я крутилась целый день как белка в колесе: ежедневные уроки, классное руководство, вдобавок на полставки обязанности социального педагога и библиотекаря. Ответственность на мне была колоссальная и работы – непочатый край!

Поэтому предложение, которое я услышала только что по телефону, показалось мне просто манной небесной и долгожданным спасательным кругом.

На следующий день я на тех же крыльях счастья сразу побежала в школу и написала заявление на перевод. В тот момент в голове не было ни единой мысли о том, что это может быть довольно опасным или просто неприятным мероприятием, мои мысли были наполнены несколько прозаичной, но искренней радостью о том, что я наконец-то решу свои финансовые проблемы.

Таким образом, в этот по-осеннему желтый день, полный слякоти и грустного неба, я решилась открыть новую страницу своей жизни. У меня начались первые трудовые будни по ту сторону решетки.

Свой первый день «на зоне» я помню как вчера…

БОЙСЯ

В ранние школьные годы я была довольно ранимой и трусливой девочкой. Особенно меня пугало все мистическое – всякие привидения и темнота, в которой они вроде как обитают, а истории ужасов буквально пронзали мой разум страхом. Когда я передвигалась в темное время суток по квартире, то всегда старалась как можно быстрее оказаться в комнате, убегая от невидимых темных сил с полной кружкой чая и по пути разливая его на пол. А оставаясь одна, спала только в освещенной квартире.

В подростковом возрасте на полочке моих страхов добавился еще один – страх оказаться избитой. Почему-то в те годы в нашем городе особой жестокостью выделялись девчонки, они часто наводили друг на друга «стрелки», устраивая очень жестокие и беспощадные драки, запинывая своих врагов тяжеленными «гриндерами» до полусмерти, дело доходило даже до поножовщины – они были лютыми отголосками идеалов лихих 90-х, старавшихся воплотить образы бандитских сериалов. Если встретишь таких на улице после шести часов вечера, то беги без оглядки! Только мне вот иногда не везло, и я оказывалась втянута в потасовки, на память о которых у меня на теле осталось несколько шрамов. Драться я так и не научилась, зато с тех пор умею цепляться мертвой хваткой бульдога – не расцепишь.

Однажды зимним вечером, после пятого урока второй смены, я ждала свой автобус до дома, его долго не было, уже заметно стемнело. Темным вечером это место обретало довольно мистическое и опасное сочетание – тьма, ни единого фонаря, снег, дорога, зловещий лес и большой овраг, ориентир лишь на свет окон вдалеке. Поэтому особого желания идти домой пешком по этому пути не было, и я до последнего ждала этот чертов автобус, который, сломавшись по пути, так и не приехал.

Поняв, что другого выхода нет, я поправила свою меховую енотовую шапку, закрепила потуже рюкзак к плечам, натянула свой красный шарф с пампушками на пол-лица и зашагала в сторону дома. Мне предстояло пройти почти километра два пути. На улице было минус тридцать восемь, для якутских детей это нормальная погода, если не сказать – тепло. Одно напрягало – мой пугающий страх темноты и понимание того, через что предстояло пройти. Будь тогда время мобильных телефонов или такси, я позвонила бы родителям, предупредила их, и они обязательно встретили бы меня. Но время тогда было совсем другое.

Пройдя пару сотен метров, я услышала, как меня кто-то окликает. Громко. Не по имени.

«Девочка! Ээээй! Девочкааааа!» – кричали мне вслед все громче и ближе, я не стала оглядываться, ибо по интонации поняла, что у зовущих не такие уж и благие намерения, ведь так всегда зазывают своих жертв те самые бандитки.