Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно же, в тот день ведущей выбрали именно меня, хотя до этого я ни разу не участвовала в таких посиделках и не имела никакого опыта в гаданиях такого типа. Но мое стремление к неизведанному только подтолкнуло меня согласиться на это дело.
В общем, решили мы вызвать дух одного якутского писателя. У меня начало получаться, так как дух сразу же «ответил» мне, что находится в комнате. И мы начали гадать…
Все стали задавать свои вопросы. Самые обычные и популярные, типа «во сколько лет я выйду замуж… рожу… как будут звать моего мужа?..» и так далее, и так далее.
Так мы прошлись по кругу раза три. На мои вопросы о том, за кого и когда я выйду замуж, почему-то вразумительного ответа не последовало, дух под блюдцем вывалил лишь непонятную груду букв, сложение которых не привело нас ни к чему единому, тогда как остальным участникам вакханалии дух отвечал четко и понятно с первого раза. Но затем, то ли мне захотелось в силу своей юношеской дурости выделиться, то ли действительно во мне заиграло тупое любопытство, я задала самый не задаваемый, но один из самых животрепещущих людей вопросов – мне стало интересно, во сколько лет я умру. Дух ответил мне на этот вопрос довольно быстро и четко.
Сегодня я нахожусь на том самом отрезке жизни, названном мне в тот злополучный вечер, в котором мне было предсказано покинуть этот мир. Спустя много лет я очень жалею, что задала такой вопрос, тем самым построив в сознании невидимые границы своей судьбы, но тогда мне было всего семнадцать лет, и для меня возраст от тридцати до тридцати трех лет казался очень далеким. Я не придала тогда особого значения этому предсказанию.
Посаженное в глубине памяти семя предсказания с приближением этого возраста все-таки начало расти и распускаться с каждым годом все сильнее, а приближаясь к возрасту Христа, стало давать свои плоды в виде осторожного страха. Я даже пару раз обращалась к экстрасенсам, делала различные карты судьбы по «ба цзы», чтобы просто рассеять в себе эти опасения и убедиться, что все это самое обыкновенное самодурство. Но ни у кого и нигде четкого ответа я так и не нашла. Сейчас я стараюсь не заниматься самовнушением, ведь у людей бывают проблемы намного серьезнее, чем то, мое далекое детское гадание.
А свое увлечение различными «нечистыми» силами я полностью забросила к восемнадцати годам – мне просто стало неинтересно, и тем самым оставила для себя лишь одно увлечение, связанное с изучением криминальной литературы.
И вот я проработала в «зоновской» школе уже полгода. Кровь уже не стыла от страха неизвестности и всяких других страхов. Все было нормально, как у всех и везде. Работа – дом – работа. Дочь подрастала. Все шло своим чередом, спокойно и буднично. Привычным стало и то, что до работы приходилось добираться по проселочной дороге километров семь самостоятельно, автобусы там не ездили. В результате моего веса стало меньше на двадцать килограммов. Процесс прохождения через КПП уже стал привычным и не таким «энергозатратным», как в начале работы.
Прозвенел звонок. Начался урок. Все расселись по местам, раздали учебники, тетради, ручки. Я начала отмечать присутствующих, и в этот момент мы все одновременно обернулись в сторону двери, за которой неожиданно послышался громкий топот и крики. В следующее мгновение дверь кабинета резко распахивается, я успеваю только увидеть на пороге лицо ученика из параллельного класса, а он замахивается, и в меня летит что-то непонятное. Мне удается отпрыгнуть в сторону. И в эту же секунду летящий предмет ударяется об мой стол и разбивается на куски. Тут же в кабинет влетает толпа сотрудников и валит с ног виновника всей этой суматохи.
Оторопев от неожиданности, я неподвижно осталась стоять на месте, но тут же ко мне подбежал один из учеников, отодвинул меня в сторону и встал спереди, таким образом оградив меня от взмахивающих и взбрыкивающих рук и ног этой непонятной возни возле моего стола. В скором времени этот клубок развернулся и на ноги поднялся один из сотрудников, подошел к осколкам предмета и закричал во весь голос:
– Симка где?!! – его крик, казалось, заполнил все пространство.
В этот же миг поваленный на пол и связанный по ногам и рукам виновник всей шумихи поднимает разбитое лицо в его сторону и отвечает:
– В Караганде, – за что его тут же хватают за шкирку и волокут в коридор.
Мы так и остались стоять в немой тишине, все это произошло настолько быстро, что никто не успел понять, что за представление было устроено перед нами. Спустя некоторое время, когда все вышли из ступора, началось бурное обсуждение. Ученик, который прикрыл меня, повернулся ко мне и спросил:
– С Вами все в порядке? Случайно не ударились?
– Да, я в порядке, – ответила я, находясь в легком шоке и не зная, как его отблагодарить. И вообще, стоит ли это делать, а вдруг это все сделано не просто так, а с каким-то подвохом? Но все-таки я решилась и продолжила:
– Спасибо за беспокойство и за то, что прикрыли, но я все равно ничего проносить не стану, – быстро затараторила я и, как могла, строго посмотрела ему прямо в глаза.
– Да ничего мне от Вас не нужно, это была простая реакция, – улыбнувшись, он посмотрел на меня, как обычно смотрят братья на младших сестер, и пошел к своей парте.
Только когда он отошел, я увидела, что вокруг моего стола собрались ученики и, сунув руки в карманы, смеясь и обсуждая случившееся, рассматривают осколки телефона.
Подошла к ним, они расступились, и тут я увидела, что осколки разлетелись по всему моему столу. Ни щетки, ни метлы или каких-нибудь тряпок в кабинете не было, поэтому я вырвала из ежедневника листок, вытерла им стол и стул, села, взяла журнал и продолжила отмечать присутствующих. Продолжился и урок.
Спустя несколько дней тот самый «кидатель телефонов», выйдя из изолятора, пришел на учебу. Специально зашел ко мне и попросил прощения за тот инцидент. Сказал, что не собирался бросать этот телефон в меня. Объяснил, что все произошло очень быстро. После «шмона» (проверки и осмотра) на входе сотрудники догадались, что при нем есть телефон. Он быстро забежал в школу, а они за ним, мой же кабинет оказался первым на его
