Спенсер невольно подтолкнул свою жену сам. Но, если задуматься, предсказуемо. Брак их давно уже трещал по швам. Биографы Дианы намекали на то, что в семье Спенсеров были постоянные скандалы, подогреваемые тем, что им долго не удавалось обзавестись наследником. Джон унижал и оскорблял жену, обвиняя ее в том. Но когда та через некоторое время после рождения Дианы снова забеременела, даже отправил Фрэнсис к врачу, чтобы тот «разобрался с проблемой». Их сын, Чарльз Спенсер, позже говорил, что, по его мнению, брак родителей развалился еще до его рождения и расставание было только делом времени.

«Наша семья была самой обыкновенной семьей, близкой к королевскому дому»

Как бы то ни было, выполнив свой долг перед Спенсерами, Фрэнсис видимо вздохнула с облегчением, отдалилась от мужа и, оглянувшись по сторонам, вскоре влюбилась. Ее избранником стал Питер Шенд Кидд, тоже женатый, но не слишком счастливо. Они начали тайно встречаться и, вероятно, поначалу не планировали расставаться со своими супругами, все же разводы в то время не очень приветствовались. Но Джону быстро донесли, что жена ему изменяет, и, не будучи сам агнцем в этом отношении, он был крайне оскорблен и попросту вышвырнул неверную жену из дома.

Фрэнсис понимала, что на сей раз оставляет родовое гнездо Спенсеров навсегда. Но того, что ей запретят видеться с детьми, она никак не ожидала. Однако ее просто не пустили на порог дома – дворецкий, следуя указанию хозяина, захлопнул перед ней дверь. Как она ни кричала, как ни плакала, дети, уведенные в дальние комнаты огромного дома, ничего не услышали и даже не знали, что мать пыталась повидаться с ними.

Доведенная до отчаяния, окончательно разлученная со своими детьми Фрэнсис идет на небывалый для Англии того времени шаг – публично объявляет о своем желании добиться официального развода. Джонни был потрясен. Главный и несокрушимый девиз английской жизни «Мой дом – моя крепость» нарушать было непозволительно никому. Тем более женщине.

Любовь между супругами если когда-то и была, то осталась далеко в прошлом, и оскорбленным мужем руководило только одно желание – как можно сильнее наказать опозорившую его женщину. Как? Самый простой способ – окончательно отобрать у нее детей. Навсегда, по закону – через суд.

Несмотря на то что в Англии в то время детей старались оставлять с матерью, в этом процессе суд принял сторону виконта Элторпа. Ведь Фрэнсис мало того что была виновной стороной в этом разводе, она еще и выступила в качестве «другой женщины» – ведь Питер Шенд Кидд был женат, и его брак после этого тоже окончательно развалился. Такого в тогдашней ханжеской Англии не прощали.

Если и был у несчастной женщины малейший шанс побороться за право воспитывать детей, ее лишила такой возможности родная мать, поддержавшая на заседании бывшего зятя. Тщеславная Рут Фермой, сама ради титула и карьеры вышедшая замуж за мужчину намного старше себя и терпевшая его грубое отношение, так и не смогла простить дочери, что та теперь не станет графиней Спенсер и полноправной хозяйкой одного из крупнейших поместий Великобритании. И мстила дочери за свои нереализованные мечты! Процесс был закрытым, но Фрэнсис позже утверждала, что Рут дала в суде показания, будто ее дочь была настолько испорченной, что ни за что не смогла бы стать хорошей матерью. Так что суд отдал Джону полную опеку над детьми, несмотря на то, что, как практически любой аристократ мужского пола того времени, он своих детей почти и не видел. В их кругу было не принято, чтобы мужчины занимались воспитанием своих отпрысков. И действительно, после развода он сплавил их на постоянно сменявшихся нянек, которых дети ненавидели и от которых всячески пытались избавиться. Особенно от молодых и симпатичных – опасаясь, что какая-нибудь из них станет их мачехой. И проделки, в которых активно участвовала Диана, были по-детски безжалостными. Кого-то запирали в комнате, чьи-то вещи выкидывали из окна, а одной няне в стул даже воткнули булавку, чтобы та на нее села.

«Самым большим ударом для меня было то, что мама решила сбежать»

Сильнее всего развод родителей ударил именно по Диане. Две старшие девочки были уже в том возрасте, когда появляются собственные интересы – учеба, друзья, даже первые романтические переживания. Поэтому разлад в семье травмировал их не так уж сильно. Трехлетний же малыш Чарльз вообще плохо понимал, что произошло. Так что основные переживания и баталии, особенно когда позже Фрэнсис разрешили видеться с детьми, разгорались за привязанность третьей – самой нежеланной когда-то – дочери. Чем уж бывшие супруги руководствовались в первую очередь – любовью к ребенку или желанием насолить друг другу – трудно сказать. Но факт остается фактом. Соперничество родителей было явным. И ставило девочку перед необходимостью выбора. Извечный вопрос не очень умных родителей: «Кого ты больше любишь: маму или папу?» – стал для маленькой Ди настоящим кошмаром.

Характерна ситуация, о которой потом не единожды вспоминала уже взрослая Диана. Когда ее пригласили на свадьбу кузины, оба родителя подарили ей праздничные платья. Отец – белое. Мать – зеленое. Поставив дочь перед мучительным выбором: «Они оба были очень красивы. Сейчас я уже не помню, какое из них выбрала. Но я отчетливо запомнила, насколько меня травмировала подобная ситуация. Больше всего я переживала из-за того, что, какой бы выбор я ни сделала, он покажет мою приверженность лишь к одному из родителей».

Справедливости ради надо отметить, что Диана со временем научилась манипулировать своими родителями и получать от создавшейся ситуации выгоду для себя. Но не сразу, а через переживания, превратившиеся в будущем в комплексы, мучившие ее всю жизнь.

Вообще судьба яркой, не самой счастливой и такой короткой жизни леди Ди является наглядной иллюстрацией расхожей фразы «все мы родом из детства» – все, что она когда-либо говорила о своем детстве, было неизменно окрашено в темные тона. И с этим трагическим ощущением она прожила всю жизнь.

Но так ли несчастно было ее детство? Похоже, если смотреть объективно, то все-таки нет. Например, один из ее кузенов вспоминал те дни так: «Вероятно, в ее восприятии жизнь в Парк-Хаусе действительно выглядела так, как она ее описывает. Но на самом деле все было… намного лучше, чем ей казалось в ретроспективе».

«Самая большая болезнь этого века – то, что люди обижаются»

Присоединяется к нему и одна из многочисленных нянь: «Когда я вспоминаю времена, проведенные в Парк-Хаусе, не могу не признать, насколько веселой и легкой была атмосфера в этом