“покупателей”. Нас подробно расспросили. Поинтересовались, какую технику изучали, хорошо ли знаем карту. Одного из нашей тройки — (Альперовича) оставили при штабе армии. Нас с Володей Дорофеевым направили в 332 стрелковую дивизию.

Позже мы узнали, что эшелон по каким-то причинам загнали на запасные пути, и он проторчал там шесть суток. Прибывшие после нас рассказывали, что кто-то из свежеиспеченных лейтенантов сумел не только побывать на танцах, познакомиться с местными девушками, но и сыграть на маленькой тупиковой станции свадьбу.

На берегу Вымно

332 дивизия формировалась в Иваново, из ивановских ткачей. В документе, который хранится в архиве, говорится:

“Государственный Комитет Обороны. Постановление № 534сс от 20 августа 1941 г.” “Идя навстречу предложениям местных партийных и советских организаций Государственный Комитет Обороны постановляет: 1. 332 стрелковую дивизию укомплектовать лучшими людьми города Иванова и области, рабочими ткачами и лучшими колхозниками. Дивизию именовать “332 Ивановская имени М.В.Фрунзе стрелковая дивизия.” /…/ Укомплектовать… лучшими кадрами командного и политического состава, вооружить и обеспечить всеми видами имущества в первую очередь и полностью.” Постановление подписал Председатель ГКО И. Сталин.

С этой дивизией и связана моя военная судьба.

В ноябре 1943 года штаб командующего артиллерией дивизии (КАД) располагался на берегу озера Вымно, в деревне Тадулино.

В домике, где жили и работали штабные офицеры, никого, кроме дежурного. Начальник штаба, его помощники вернулись к вечеру. С нами обстоятельно побеседовали. Как и в штабе КАД поинтересовались, хорошо ли знаем огневое дело, какие пушки изучали, умеем ли готовить данные для стрельбы, проверили знание карты.

Мне вручили направление в пушечную батарею 1115 сп командиром огневого взвода; Дорофееву — в 891 ап командиром взвода управления. В руках у меня предписание — несколько строк на клочке тонкой папиросной бумаги. Пора отправляться в часть.

На улице ноябрьская погодка. Дождь. Стемнело. В нескольких шагах от штабного домика озеро. Вдоль берега в разные стороны ведут две дороги.

Володе Дорофееву повезло, его вызвался проводить попутчик из артполка. Мне надлежало топать одному. Из расспросов уяснил, что найти штаб стрелкового полка не так просто. Разумнее подождать пока рассветет, а быть может, распогодится. С утра так и не удалось где-нибудь перекусить. Шофера поделились остатками ужина — гречневой кашей слегка пропахшей керосином.

Наутро выяснилось, что решение переночевать в Тадулино было единственно верным.

Полковая батарея

Последняя операция, в которой участвовала дивизия, только закончилась. Передний край еще не устоялся, идти в полк следовало, минуя озеро Вымно. Но не вдоль восточного, а западного берега. Немцы уперли свой левый фланг непосредственно к озеру, и если бы я двинул в темноте в соответствии с полученными в штабе КАД наставлениями (“поверните направо, идите все время вдоль берега; дорога сама приведет в расположение полка”), то попал бы, скорее всего, в расположение противника.

Когда, предварительно уточнив дорогу, заявился в штаб 1115 полка, там страшно удивились:

— Кто же это направил Вас, без сопровождающего, по неверному пути?

Позже пытался осмыслить, как же случилось, что прибытие в часть для меня едва не началось с глупости или трагедии. Стремление быстрее добраться до штаба полка могло окончиться тем, что я притопал бы не в 1115 стрелковый полк, а в район боевых порядков противника.

Накануне или в день моего прибытия в штаб КАД кто-то из старших офицеров подорвался на мине. Уставшие и пережившие неприятности офицеры были озабочены собственными делами, передоверив инструктаж людям, не разобравшимся в реальной обстановке.

Вернемся к тому, что происходило дальше. Спустя час я находился в расположении полковой батареи. Первое знакомство с командиром старшим лейтенантом Сергеем Кириловским, начартом полка капитаном Грудиным, расчетами. Кириловский высокого роста, богатырского сложения, неразговорчив. Грудин, ранее командовавший этой батареей, показался мне внимательным и заботливым. Среднего роста, в потертой офицерской (с отворотами) шинели, стоптанных сапогах.

В штабе полка мне тут же вручили офицерское удостоверение.

В батарее выдали личное оружие — пистолет ТТ, который я тут же разобрал, почистил, но довольно долго возился, пока, наконец, не собрал вновь. Познакомили с единственной, оставшейся в батарее короткоствольной 76-ти миллиметровой пушкой. Поинтересовались, как долго находился в училище, кто и где находятся мои родители, имею ли гражданскую специальность. Расспросили о полуавтоматических пушках “ЗИС-3”, которых не видели, ждут на смену.

В батарее по штату три офицера, после боев остались целыми два огневых расчета на одно старенькое орудие. Оно стояло на полузакрытой позиции, а в наступлении (нередко и в обороне) выдвигалось на прямую наводку.

Солдаты, личный состав батареи почти все намного старше меня — восемнадцатилетнего лейтенанта. После тяжелых многодневных боев, трудного выхода из полуокружения в Касплинском лесу, потерь людей и техники оставшиеся батарейцы приводили себя в порядок. Одну землянку отрыли на весь личный состав, небольшую отдельно для комбата. Батарейное имущество, остатки боеприпасов, кони, кухня располагались несколько позади, в другом месте. В поведении, разговорах чувствовалась какая-то неустроенность, ожидание пополнения и переформировки.

В офицерском резерве

Первое время я оставался как бы не у дел. Новые пушки не прибыли. Учить расчеты на пальцах — дело бесполезное. Меня вызвали в штаб полка и предложили находиться в так называемом офицерском резерве.

Никогда раньше не подозревал, что в стрелковом полку может создаваться (хотя бы временно) офицерский резерв. Но жизнь вносит свой поправки. Батальоны и роты полка не были полностью укомплектованы; вместо трех рот иногда в батальоне оставались две роты. Взводами командовали сержанты. Из строя быстро выходили не только взводные, командиры рот, но и старшие офицеры.

Офицеры резерва располагались в домике на берегу озера. Ночевали в доме, который почему-то, еще с прошлых времен, именовали “господским”. Там помимо офицерского резерва размещалась (в подвальном помещении) трофейная команда.

В самом резерве пять-шесть человек, в том числе два майора, капитан, старлей. Я самый молодой. Офицеры в ожидании назначения практически оставались без дела. Они возвращались в полк из госпиталей. Но свободных должностей не оказалось, а с началом наступления потребность в них, безусловно, может возникнуть. В резерве жили относительно комфортно. Еду на всех готовил пожилой солдат — по гражданской специальности — повар, по военной — минометчик.

Меня начинают использовать по принципу, “куда кто пошлет; где, какую дырку надо закрыть”.

«Рота в бане»

Проверяю несение службы на переднем крае. Руковожу взводом саперов, сооружавших заграждения из колючки, устанавливаемых затем на передке. Отправляют к пулеметчикам, в пулеметную роту — проследить, надежно ли обеспечиваются стыки с соседями.

В один из