когда заседание трибунала уже началось, и он не имел права остановить процесс.

Далее события разворачивались по компромиссному сценарию. Лейтенант получил свой срок с правом “смыть вину” кровью с пребыванием в собственной части. Осужденного передали под расписку командиру автоматчиков.

Показного процесса не получилось. Офицеры стрелкового полка отнюдь не стремились рассчитаться за боевую неудачу с молоденьким артиллеристом. Больше на заседаниях трибуналов мне в годы войны присутствовать не довелось. За грубые ошибки при мне наказывали, снимали с должностей, понижали в званиях. Но к «помощи» трибунала не прибегали.

Предписание — в артполк

Между тем, дивизия готовилась к наступлению. В ночное время интенсивно подвозились боеприпасы, прибывали и располагались средства усиления. Впервые увидел знаменитые катюши. Подивился огромному количеству рам с ракетными снарядами, которые устанавливались прямо на земле под один веер

В тылах дивизии становилось все более тесно от поступавших откуда-то из глубины людей, бесчисленных землянок, укрытий для конского состава, автомашин, инженерной техники. По оврагам наращивались паутины разноцветных проводов. Вдоль дорог, особенно на перекрестках появлялись все новые и новые таблички с фамилиями прибывавших “хозяев”.

В 1115 полку также готовились. Подгребали резервы, переводили солдат из тыловых частей, штабов в стрелковые роты. На наблюдательных пунктах появлялись группы офицеров из прибывающих частей усиления. Знакомились, наблюдали за противником, устанавливали взаимодействие.

От офицеров резерва услышали, что нас с лейтенантом — минометчиком, временно сидевших в качестве наблюдателей на командирских “глазах”, собираются перевести из батарей в стрелковые роты. Эта весть подтвердилась из телефонных переговоров.

Честно говоря, после окончания военного училища я стремился стать грамотным артиллеристом. Гордился артиллерийскими эмблемами, принадлежностью к благородному и интеллектуальному роду войск. Перевод в пехоту представлялся в виде наказания (“за что?”). К тому же был слабо знаком с оружием, тактикой стрелковых подразделений, не очень ясны были функции пехотного командира. А тут еще показались неуважительными и обидными позиция и слова командира стрелкового полка.

В ответ на недоуменное возражение начштаба, что дескать за неправильное использование артиллеристов нам могут и холку намылить комполка, отпарировал:

— Не волнуйся. Пушечников достаточно. Порой девать некуда. А стрелкачей не хватало и будет не хватать. Они, сам знаешь, как убывают. Не дают стрелкачей, пусть за них работают “огуречники”.

Желания идти взводным в стрелковую роту не было. Понимал, что стать стрелкачем, значит навсегда распрощаться с работой артиллериста. Обратно в батарею не вернешься. Набрался смелости и двинулся в блиндаж к Гусеву.

К командиру полка меня не пригласили. Разговор происходил у входа в блиндаж через посредника — адъютанта. По его словам, полковник выразил неудовольствие:

— Не хочет служить в моем полку, пусть пишет рапорт. Бумагу передать через адъютанта.

На рапорте — резолюция “Откомандировать в штаб КАД”. Начальник штаба КАД рекомендует не спешить:

— Другого пополнения артиллеристов в ближайшее время не будет. На подходе новая техника. 76-мм ЗИС-3. Объясните все это Гусеву.

Но командир полка решение менять не хочет.

И вот я снова в штабе КАД, в домике на окраине Тадулино. Офицеры штаба в общем понимают причины моего нежелания менять профессию. Штаб командующего артиллерией заинтересован в том, чтобы офицеры-артиллеристы оставались и служили артиллеристами.

В штабе решают, что меня следует направить в артполк.

Получаю новое предписание. Артиллерийский полк — это ближе по духу, по специальности. Красный кант. Черные петлицы. Традиционные эмблемы — пушечные стволы.

«Принимайте топографический взвод»

Штаб артполка размещался не столь роскошно, как стрелкового. Тесные землянки. Скуповато с убранством внутри. При обстрелах сквозь щели сыпется на головы песок.

Переночевал, утром направляют в третий дивизион, командиром топографического взвода.

Командир дивизиона майор Сергей Мишин вернулся в штаб дивизиона к вечеру. Он, его заместитель, начальник штаба старший лейтенант Владимир Машталлер расположились в землянке, построенной в основании полуразобранного дома. В центре — большой стол, вокруг узкой скамьи в виде буквы “П”. Мне пододвигают карту. Короткий экзамен. Наношу боевой порядок дивизиона; готовлю данные для стрельбы.

Обмен мнениями между моими экзаменаторами. Неожиданно предложение:

— Как отнесетесь к тому, что пошлем не на топовзвод, а начальником разведки дивизиона?

Начальником разведки дивизиона намечался Савелов. Но моим новым хозяевам думается, что начальником разведки предпочтительнее иметь более молодого, вероятно, более подвижного.

Для меня предложение командира дивизиона неожиданно. Переспрашиваю:

— Начальником разведки дивизиона?

— Да, начальником разведки. Окончили училище. Справитесь.

Более всего смущает меня название должности: “начальник разведки дивизиона”.

Я еще не знаю, что у начальника разведки всего трое подчиненных, командир отделения и два разведчика. Что от него требуется не столько исполнять функции “начальника”, сколько быть правой рукой командира дивизиона, помогать и работать под его началом. Изучать противника, находить цели, вести карту, готовить данные для стрельбы. Выбирать огневые позиции, оборудовать наблюдательный пункт командира дивизиона.

Начальнику разведки следует быть готовым самому корректировать огонь пушечной и гаубичной батарей. В третьем дивизионе — две четырехорудийные батареи: 7-я пушечная и 8-я гаубичная.

Признаюсь, меня поразило: как это сразу — не на взвод, не на батарею (скажем, командиром огневого взвода), а аж на дивизион. Начальником разведки дивизиона.

В училище курсанты редко видели командира дивизиона (учебного). Командир батареи — самый большой начальник для курсанта. А тут вдруг — “дивизиона”.

Казалось, просто не справлюсь, провалюсь.

Почувствовав неуверенность, выслушав возражения, командир дивизиона снял свое предложение.

— Ну что ж, приглашайте Савелова. Принимайте топовзвод. Перебирайтесь к Савелову в землянку. Пока дивизион в обороне — подучитесь у него. Свое дело знает прекрасно. Не хотелось его перемещать. Возможно, вернемся к этому позже.

Савелов — спокойный, рассудительный офицер. На вид интеллигент; учитель, надевший военную форму. Привык объяснять, растолковывать, а не приказывать.

При помощи Савелова осваиваю навыки работы со стереотрубой, буссолью, планшетом, кипрегелем. Снимаю и уточняю координаты. Принимаю хозяйство топографического взвода, в том числе круглый футляр с топографическими картами. Карты 50 и 100 тысячные с грифом «секретно».

Первый экзамен — выбор огневых

С началом наступления Савелов переместился на передок. Работал рядом с комдивом. Начальник связи Раухваргер буквально метался между НП, штабом дивизиона, огневыми, налаживая телефонную связь.

Командиры батарей двигаются в боевых порядках рот и батальонов. Их наблюдательные пункты вырвались далеко вперед. Пора менять огневые позиции.

Начальник штаба дивизиона Машталлер подзывает меня, ставит задачу:

— Разверни карту. Квадрат 64–80. Опушка леса. Бери коня и двигай туда.

Выберешь огневые для 7-й и 8-й батарей.

— Да я огневых никогда не выбирал.

— Не выбирал, теперь выберешь. Времени в обрез. Пытаюсь уточнить:

— Район новых огневых, маршруты следования им известны?

— Старшие на батареях