В пятый раз за утро я складываю «ёлочки» из брауни. Я так волнуюсь, собирая это блюдо и вставляя «ствол» из карамели, что его никто не покупает. На самом деле, людей приходит не так много. Отсутствие клиентов больше не должно меня удивлять, но когда-то я верила, что Изумрудная Бухта — это место, где люди живут сообща, город, который объединяется, несмотря ни на что. Думаю, когда-то я тоже была местной для них, но теперь чувствую себя чужаком.

Погружённая в свои мысли, я в который раз оформляю витрину, когда внезапно открывается дверь:

— Доброе утро! — улыбаюсь покупателю слишком радостно, но сбавляю тон, выдыхая, когда вижу свою бывшую свекровь.

— Привет, дорогая.

— Здравствуй, Эмма. Как поживаешь? — в уходящем году я почти не общалась со своими бывшими родственниками. Когда-то мы были семьёй — теперь практически чужие люди.

— У меня всё хорошо, а у тебя? — она оглядывает пустое заведение.

— Отлично, работаю. Знаешь, как это бывает, — кладу ладонь на прилавок, стараясь казаться хладнокровной и спокойной.

Подняв брови, она смотрит мне в глаза — не купилась. Любой скажет, что пекарня потеряла половину клиентов, но вместо того, чтобы помочь мне, Эмма остается в стороне.

— Я зашла обсудить кое-что, — она хмурится, словно новость, которую она собирается мне сообщить, душераздирающая. — Мэтью приедет на Рождество.

— Разумеется, — скрещиваю руки на груди, закрываясь.

— У него новые отношения, и она приедет, чтобы познакомиться с нами.

Кровь стынет в жилах. Чувствую, как моё сердце замирает от этой новости. Не то, чтобы я не ожидала, что он пойдет дальше, особенно в новом статусе, просто не была готова, что этим будут хвастаться.

— Понимаю. Рада, что он счастлив, — а что ещё сказать бывшей свекрови? Хочу, чтобы твой сын по-прежнему любил меня? Я всё ещё не отошла от развода? Развода, из-за которого мне довелось потерять нечто большее, чем просто отношения. Но правда в том, что я не хочу, чтобы он всё ещё любил меня, потому что никогда не желала быть с тем, кто не уверен в своих чувствах на сто процентов.

— Они приезжают на этой неделе, поэтому я решила, что ты должна быть в курсе. Не хочу никаких… — она смотрит на меня так, словно я закончу предложение за неё.

— Прости, Эмма, не умею читать мысли, — мой тон язвительный.

— … никаких проблем между вами.

Я наклоняю голову и вздыхаю:

— Эмма, ты же знаешь, что развод был мирным. Безусловно, меня застали врасплох. Думаю, даже ты сначала удивилась. Однако я никогда не доставляла проблем кому-либо: была дружелюбной и понимающей, позволила ему продать дом, чтобы он мог переехать с приличной суммой в кармане. Чего ещё вы хотите? — раздраженно вскидываю руки.

— Успокойся.

— Я спокойна. Просто бесит, что все считают меня сумасшедшей, одержимой бывшей женой, а ведь ты могла бы помочь с этим, понимаешь? Пресечь слухи, пока они не вышли из-под контроля.

— Пойми, мы не хотели вмешиваться.

Фыркаю в ответ на её ленивую отговорку:

— Не волнуйся, я с Мэтью даже разговаривать не стану: нет стоящих причин, кроме дружеского приветствия при встрече на улице. Буду хорошо себя вести, — улыбаюсь с ноткой сарказма, но кого это волнует. Это только мои трудности.

— Спасибо, — отвечает Эмма и смотрит на витрину, открывая и закрывая рот.

— Ты чего-нибудь хочешь? — я настойчиво и отчаянно хочу начать продажи этим утром.

— Нет, спасибо. — она удаляется, оставляя меня наедине с полным набором сладких лакомств, включающих праздничные угощения, которые могут пропасть даром.

Надеюсь, в субботу дети придут на мастер-класс по украшению пряничных домиков. Меньше всего хочу, чтобы Мэтью узнал, как плохо идут дела. Я слишком горда, чтоб позволить ему думать, что у меня не получается осуществить мечту, в которой он изначально сомневался.

Время было идеальное: предыдущий владелец кондитерской уходил на пенсию и не мог найти замену. Я решила, что это знак свыше. И так казалось ещё семь месяцев назад, даже удивительно.

Поднимаю глаза и задерживаю дыхание, когда дверь открывается снова. Не хватает ещё, чтобы отец Мэтью пришёл предупредить меня. Вот теперь я и правда похожа на сумасшедшую бывшую, как некоторые думают.

— Привет, подруга! — входит Дэни, сияя улыбкой, в её глазах искорки смеха.

— Привет.

— Как у тебя дела? — она наклоняет голову. — Что интересного произошло?

Опускаю плечи, хмурясь:

— Лиззи рассказала, да?

— Ага, — запрокинув голову, смеётся подруга, — позволь оценить ущерб.

— Я уже исправила с помощью геля и заколки, поэтому не покажу тебе это жалкое подобие чёлки.

— Ты такая зануда, — подруга дует губы, но это на меня не действует, — кстати…

Она подходит к витрине, присматриваясь как голодный зверь:

— Можно мне дюжину пончиков и одну из этих рождественских ёлочек?

— Будет сделано. Возьмёшь глазированные пончики или пряничные? Они пропитаны имбирным кремом и посыпаны сахаром с корицей, — предлагаю самое вкусное. Дэни облизывает губы, а я смеюсь.

— Звучит так аппетитно! Возьму пополам. А ещё брауни. Когда люди на станции увидят у меня брауни, они захотят украсть его! — Дэни жадно тянется за пирожным. — Спасибо, — добавляет она и откусывает кусочек, закатывая глаза. — Как вкусно! — говорит она с набитым шоколадом ртом.

Упаковываю дюжину пончиков и подзываю её. Я благодарна друзьям, что поддерживают меня, даже когда им это не нужно. Знаю, Дэни не обязательно приходить и покупать пончики для радиостанции, которой владеет её отец, но она не позволит мне проиграть эту битву:

— Спасибо, что заглянула, даже если надеялась посмеяться надо мной.

— Для этого и нужны друзья. Кто ещё будет смеяться над тобой, если не друг? — она хихикает над собственной шуткой и хватает коробку. — Поговорим позже. Если опоздаю, папа убьёт меня, — она убегает, оставляя меня с улыбкой на лице.

Остаток утра проходит оживленно. Я рада, что в городе есть люди, на которых можно рассчитывать, это помогает облегчить ношу, когда она становится слишком тяжёлой.

— Добрый день! — незнакомый низкий голос раздаётся у меня за спиной, когда я поправляю упаковки рождественского печенья, лежащие на полках за витриной.

— Здравствуйте! — оборачиваюсь и вижу мужчину, одетого в серые облегающие брюки и белую оксфордскую рубашку со слегка закатанными рукавами, из-под которых выглядывает что-то очень похожее на часы Ролекс. Зелёные глаза сканируют моё тело, насколько позволяет витрина передо мной. — Могу Вам чем-то помочь?

— Можете. — Он прочищает горло и делает шаг вперёд. — Я — Габриэль Хилл, владелец «Сладких удовольствий», — он протягивает руку, но я просто пялюсь в ответ, скрещивая свои на груди.

— «Сладкие удовольствия»? Сеть пекарен?

— Именно, — его волчий оскал раздражает: так улыбаются продавцы. Поднимаю брови и продолжаю