Бюро вольных людей, созданное федеральным правительством,чтобы заботиться о бывших рабах, получивших свободу и еще не очень понимавших,что с ней делать, тысячами переселяло негров с плантаций в поселки и города.Бюро обязано было кормить их, пока они не найдут себе работу, а они не слишкомспешили, желая сначала свести счеты с бывшими хозяевами. Местное Бюровозглавлял Джонас Уилкерсон, бывший управляющий Джералда, а помощником у негобыл Хилтон, муж Кэтлин Калверт. Эта парочка усиленно распространяла слухи отом, что южане и демократы только и ждут случая, чтобы снова закабалить негров,и лишь Бюро вольных людей и республиканская партия способны помочь им избежатьэтой участи.

Уилкерсон с Хилтоном внушали также неграм, что они нискольконе хуже белых и что скоро будут разрешены смешанные браки, а поместья у бывшиххозяев отберут и каждому негру дадут по сорок акров земли и мула в придачу. Онираспаляли негров рассказами о жестокостях, чинимых белыми, и в краю, издавнаславившемся патриархальными отношениями между рабами и рабовладельцами,вспыхнула ненависть, зародились подозрения.

Бюро в своей деятельности опиралось на солдатские штыки, авоенные власти издали немало вызывавших возмущение циркуляров по поводу того,как должны вести себя побежденные. Можно было угодить в тюрьму даже занепочтение к чиновнику Бюро. Циркуляры издавались по любому поводу — обобучении в школах, о поддержании чистоты, о том, какие пуговицы следует носитьна сюртуке, какими товарами торговать, — словом, на все случаи жизни.Уилкерсон с Хилтоном имели право вмешаться в любое начинание Скарлетт изаставить ее продавать или менять товары по той цене, какую они установят.

К счастью, Скарлетт почти не соприкасалась с этой парочкой,ибо Уилл убедил ее предоставить это ему, а самой заниматься только плантацией.Мягкий и сговорчивый, Уилл с честью вышел из многих подобного рода трудностей,а ей и словом не обмолвился о них. Да Уилл справился бы и с «саквояжниками», ис янки, если бы пришлось. Но теперь возникла проблема, с которой справиться онне мог. О новом дополнительном налоге на Тару, грозившем потерей поместья,Скарлетт уже не могла не знать, и поставить ее в известность следовалонемедленно.

Глаза Скарлетт вспыхнули.

— Черт бы побрал этих янки! — воскликнулаона. — Сожрали нас с потрохами, обобрали до нитки — и все им мало, надоеще спустить на нас свору этих мерзавцев!

Война кончилась, заключили мир, а янки по-прежнему могутграбить ее, заставить голодать, выгнать из собственного дома. А она-то,дурочка, считала, что, как бы тяжело ни было, если она продержится до весны —пусть измотается, пусть устанет, — зато все наладится. Сокрушительнаявесть, которую сообщил ей Уилл, была последней каплей, переполнившей чашу ее страданий:ведь она целый год работала, не разгибая спины, и все надеялась, ждала.

— Ах, Уилл, а я-то думала, что война кончилась и нашибеды остались позади!

— Нет, мэм. — Уилл поднял свое простоватое,деревенское с квадратной челюстью лицо и в упор посмотрел на нее. — Бедынаши только начинаются.

— И сколько же с нас хотят еще налога?

— Триста долларов. На мгновение она лишилась дара речи.Триста долларов! Триста долларов для нее сейчас все равно что три миллиона —такой суммы у нее нет.

— Что ж, — раздумчиво произнесла она, — чтож.., что ж, значит, придется где-то добывать триста долларов. — Конечно,мэм. И еще радугу и луну в придачу.

— Но, Уилл, не могут же они продать с молотка Тару!Ведь это…

В обычно мягком взгляде его светлых глаз появилась такая ненависть,такая горечь — никогда бы она не подумала, что он способен на подобные чувства.

— Не могут продать Тару? Очень даже могут — и продадут,и с превеликим удовольствием! Мисс Скарлетт, вы уж меня простите, но нашемукраю теперь пришла крышка. Эти «саквояжники» и подлипалы — они ведь голосоватьмогут, а из нас, демократов, мало кто такое право имеет. Ежели за какимдемократом в шестьдесят пятом году в налоговых книгах штата больше двух тысячдолларов было записано, такой демократ не может голосовать. Значит, и вашпапаша, и мистер Тарлтон, и Макра, и Фонтейны — все вылетают из списков. Потом,ежели ты был полковником и воевал, ты тоже не можешь голосовать, а ей-же-богу,мисс Скарлетт, у нас куда больше полковников, чем в любом другом штатеКонфедерации. И ежели ты служил правительству конфедератов, ты тоже не можешьголосовать; значит, все вылетают из списков — от нотариусов до судей, и такихлюдей сейчас в лесах полным-полно. Словом, лихо янки подловили нас с этой своейприсягой на верность: выходит, ежели ты был кем-то до войны, значит, голосоватьне можешь. Люди умные, люди достойные, люди богатые — все лишены права голоса.

Ну, я-то, конечно, мог бы голосовать, ежели б принял эту ихчертову присягу. У меня ведь никаких денег в шестьдесят пятом не было и полковникомя не был, да и вообще никем. Только дудки — никакой их присяги я принимать нестану. Даже не взгляну на нее! Если б янки по-честному себя вели, я бы принялих присягу, а сейчас не стану. К Союзу можете присоединить меня, пожалуйста, акакая тут может быть Реконструкция — в толк не возьму. Ни за что не приму ихприсяги — пусть даже никогда больше не буду голосовать… А вот такой подонок,как этот Хилтон, — он голосовать может, и мерзавцы вроде ДжонасаУилкерсона, и всякие белые голодранцы вроде Слэттери, и никчемные людишки вродеМакинтошей — они все могут голосовать. И они теперь правят всем. И ежеливздумают двадцать раз взыскать с вас налог, то и взыщут. Теперь ведь ниггерубьет белого — и никто его за это не повесит. Или, скажем… — Он умолк, погрузившисьв свои мысли, и оба одновременно вспомнили про белую женщину на уединеннойферме близ Лавджоя… — Эти ниггеры могут как угодно нам гадить: Бюро вольныхлюдей все равно их выгородит, и солдаты поддержат винтовками, а мы дажеголосовать не можем и вообще не можем ничего.

— Голосовать, голосовать! — воскликнулаСкарлетт. — Да какое отношение имеет голосование к тому, о чем мы говорим,Уилл?! Мы же говорим о налогах… Послушай, Уилл, ведь все знают, что Тара —хорошая плантация. В крайнем случае можно заложить ее за приличную сумму, чтобзаплатить налог. — Мисс Скарлетт, вы же не дурочка, а иной раз такговорите, что можно подумать — глупее вас на свете нет. Да у кого сейчас естьденьги, чтобы дать вам под вашу собственность? У кого, кроме «саквояжников», аони-то как раз и хотят отобрать у вас Тару! У всех есть земля. Всем землячего-то приносит. Нельзя отдавать землю.

— У меня есть бриллиантовые сережки, которые я отобралау того янки. Мы могли бы их продать.

— Мисс Скарлетт, ну у кого есть деньги, чтоб сережкипокупать? Да у людей на мясную грудинку денег нет, где там на мишуру! Вот у васесть десятка золотом, а у многих, могу поклясться, и того нет.

Они снова замолчали; Скарлетт казалось, что она бьетсяголовой о каменную стену. Сколько же было за прошлый год таких стен, о которыеей пришлось биться головой!