«Анна», – подумал он. – «Не об Анне ли тебе следует думать?»

Усталый разум, однако, пытался уйти подальше от темы Анны.Анны – единственной женщины, которую он в гневе ударил, и которая сейчас быламертва.

Брайан неожиданно представил себе, что мог бы ездить постране с лекциями, рассуждая о проблемах разведенных мужчин. Да и о проблемахразведенных женщин – почему бы нет? Тогда он скорее всего избрал бы себе тему:развод и искусство забвения.

«Четвертая годовщина – самое оптимальное время для развода»,– скажет он им. – «Возьмем, к примеру, мой случай. Я провел целый год вчистилище, раздумывая, насколько был виноват сам и насколько она. Правильно либыло вечно заводить ее на тему детишек. Это, пожалуй, было главным разногласиеммежду нами – не какие-то там наркотики или семейные измены. Только дети. И вотсловно лифт рухнул. Либо карьера, либо дети. Ну и помчались вниз вместе с ней.»

Да. Все ринулось вниз… И в последние несколько месяцев онпо-настоящему совсем не думал об Анне, даже когда выписывал ей очередной чек наалименты. Чек был неплохой, вполне цивилизованный с точки зрения суммы. Да исама Анна зарабатывала восемьдесят тысяч в год, правда, без учета налогов,возмещение которых через своего юриста он взял на себя. Это тоже былафинансовая бумажка, ежемесячно приходившая к нему в конверте вместе со счетамиза электричество и за заклад дома.

Брайан посмотрел на лихого парнишку в ермолке,пробиравшегося вдоль прохода со скрипичным чехлом под мышкой. Выглядел оннесколько нервозным и возбужденным, в глазах читались мысли о захватывающембудущем. Брайан позавидовал ему.

Сколько было горечи и ссор в отношениях между ними в последнийгод супружеской жизни. И вот примерно за четыре месяца до конца это произошло:его рука сработала прежде, чем разум сказал «нет». Неприятное воспоминание. Навечеринке Анна крепко перебрала. Когда вернулись домой, она буквальнонабросилась на него:

– Ты мне все мозги проел с этим, Брайан. Оставь меня в покоес вопросом о детях. Хочешь проверить сперму, иди к доктору. Я работаю врекламном бизнесе, а не роженицей. Надоели твои разговоры, супермен говенный…

В этот момент он и дал ей пощечину. Ударил сильно, попал погубам, грубо оборвав ее слова. Они стояли лицом к лицу в комнате, где ейсуждено было умереть позже. Оба были шокированы и испуганы случившимся гораздобольше, чем сами готовы были это признать (разве что теперь, в кресле 5А рейса№ 29, наблюдая за пассажирами, он наконец себе в этом признался). Она потрогаларот, на котором появилась кровь и протянула к нему запачканные пальцы.

– Ты ударил меня.

В голосе не гнев, а удивление. Подумалось, что, возможно,впервые кто-то в порыве гнева поднял руку на Анну, ударил Анну Куинлэн.

– Да, – произнес он. – Точно. И снова так сделаю, если незаткнешься. Больше, голубушка, ты меня своим языком хлестать не будешь. Лучшенавесь на него замок. Для твоей же пользы говорю. Все, кончились твои деньки. Аесли хочешь кого-то пинать, купи себе собаку.

Их супружество, кое-как волочившееся последние несколькомесяцев, по-настоящему кончилось именно в тот момент. Но его спровоцировали –видит Бог – спровоцировали.

Когда уже последние пассажиры занимали места, он обнаружил,что самым сосредоточенным образом думает о духах Анны. Он вспомнил их аромат, авот название забыл. Как же они назывались? «Лиссом»? «Литсом»? «Литиум»? ОГосподи! Прямо вертится в голове. Потрясающий запах.

«Мне ее не хватает», – тупо признал он. – «Вот теперь, когдаона ушла навсегда, я по ней соскучился. Не удивительно ли?»

«Лаунбой»? Косильщик газонов? Что-то глупое вроде этого?

«Хватит», – подсказал ему уставший разум. – «Оставь эти мысли».

«О'кей», – согласился разум. – «Не проблема. Могузаткнуться, когда пожелаю. Может, „Лайфбой“, что-то вроде спасательного круга?Нет, это мыло. Извиняюсь, „Лавбайт“. Укус любви? „Лавлорн“? Неразделеннаялюбовь?»

Брайан застегнул ремень безопасности, откинулся в кресле,закрыл глаза и ощутил аромат духов, название которых забыл.

В этот момент стюардесса обратилась к нему. У Брайана Энглабыла теория, что их обучали на каких-то специальных секретных курсах (возможно,под кодовым названием «Как дразнить гусей») поджидать, когда пассажир закроетглаза, чтобы предложить что-нибудь пустяковое. И разумеется, уметь подождать,когда пассажир как следует уснет, чтобы разбудить его и спросить – не нужны лиему одеяло или подушка.

– Прошу прощения, – начала она и запнулась. Брайан проследилза ее взглядом от его погон на плечах к фирменной шляпе. Подумала и началаснова: – Прошу прощения, капитан, не желаете ли кофе или апельсинового сока? –Брайан с некоторым удивлением заметил, что смутил ее. Она сделала жест всторону столика, стоявшего под киноэкраном. На нем стояли два ведерка для льда,из которых торчали зеленые горлышки бутылок. – Конечно, и шампанское есть.

Энгл подумал: «Лайф бой» – похоже, во всяком случае, это неназвание сигар".

– Ничего не надо, спасибо, – ответил он. – И никакогосервиса во время полета, пожалуйста. Я, пожалуй, буду спать весь путь доБостона. Как дела с погодой?

– Облака на высоте 20 000 футов от Великих Равнин до самогоБостона. Но никаких проблем. Будем там в шесть тридцать. О! Нам еще сообщили,что над пустыней Мохаве – северное сияние. Может быть, пожелаете бодрствовать,чтобы увидеть такое зрелище?

Брайан поднял брови.

– Вы шутите. «Аврора бореалис» над Калифорнией? Да еще в этовремя года?

– Так нам сообщили.

– Видно, кто-то крепко набрался, – заметил Брайан, и онарассмеялась. – Спасибо. Я все же посплю.

– Очень хорошо, капитан. – Она немного поколебалась. –Извините, вы тот самый капитан, у которого скончалась супруга?

Головная боль снова запульсировала, но он заставил себяулыбнуться. Эта женщина – скорее девочка – ничего дурного не имела в виду.

– Моя бывшая жена. Да, умерла. Я – тот самый капитан.

– Приношу вам свои соболезнования.

– Благодарю вас.

– А мне с вами не доводилось летать?

Он снова мимолетно улыбнулся.

– Не думаю. Последние года четыре в основном летал заграницу. – И потому, что теперь это показалось необходимым, он протянул ейруку. – Брайан Энгл.

Она пожала его руку.

– Мелани Тревор.

Энгл еще раз улыбнулся ей, затем вновь откинулся на спинкукресла и закрыл глаза. Позволил себе уплыть в сумеречное состояние, не в сон.Объявления перед полетом, за которыми должны следовать звуки взлета, могли быего пробудить. Времени в полете было достаточно, чтобы отоспаться.