– Все было очень красиво, – говорила она, шмыгая носом инаполняя свою чашку. – Девятнадцать машин, церковь полна народу, и каноникотлично провел службу. Да и день для этого подходящий. Бедный мистер Эбернети –таких, как он, в мире осталось мало. Все его уважали. – Услышав звук клаксона ишум автомобиля на подъездной дорожке, миссис Джекс поставила чашку ивоскликнула: – А вот и они!

Марджори включила газ под большой кастрюлей с куриным супом.Большой очаг времен викторианского величия стоял холодный и бесполезный, словнопамятник минувшей эпохе.

Машины подъезжали одна за другой – выходящие из них люди вчерном неуверенно шли через холл в Зеленую гостиную. За стальной каминнойрешеткой горел огонь – дань первым осенним холодам, призванный также согретьтела и души побывавших на похоронах.

Лэнском вошел в комнату, неся на серебряном подносе бокалы схересом.

Мистер Энтуисл, старший партнер старой и уважаемой фирмы«Боллард, Энтуисл, Энтуисл и Боллард», грелся, стоя спиной к камину. Взявбокал, он окинул компанию проницательным взглядом юриста. Не все присутствующиебыли ему лично знакомы, и он ощущал необходимость «рассортировать» их.Представления перед отбытием на похороны были спешными и поверхностными.

Обратив внимание прежде всего на старого Лэнскома, мистерЭнтуисл подумал: «Бедняга очень постарел – не удивлюсь, если ему под девяносто.Ну, он получит хорошую ежегодную ренту – за него нечего беспокоиться. Преданнаядуша – такие старомодные слуги в наши дни редкость. Теперь в моде приходящиеуборщицы и няни. Помоги нам, боже! Все это печально. Пожалуй, хорошо, чтобедняга Ричард умер преждевременно. Ему было бы практически незачем жить».

Для мистера Энтуисла, которому было семьдесят два, смертьРичарда Эбернети в шестьдесят восемь лет, безусловно, выгляделапреждевременной. Мистер Энтуисл удалился от активной деятельности два годаназад, но в качестве душеприказчика Ричарда Эбернети и в знак уважения к одномуиз старейших клиентов, являвшемуся также личным другом, совершил поездку насевер страны.

Вспоминая условия завещания, адвокат разглядывал членовсемьи.

Миссис Лео – Элен – он, разумеется, хорошо знал, относясь кней с симпатией и уважением. Его одобрительный взгляд задержался на ЭленЭбернети, стоящей у окна. Черное было ей к лицу. Ему нравились ее правильныечерты лица, хорошо сохранившаяся фигура, волнистые пряди зачесанных назадседеющих волос и глаза – они когда-то были василькового цвета и все ещеоставались ярко-голубыми.

Сколько лет сейчас Элен? Очевидно, сорок один или сорок два.Странно, что она не вышла замуж снова после смерти Лео. Привлекательнаяженщина. Правда, они с мужем так любили друг друга…

Его взгляд устремился на миссис Тимоти. Он плохо ее знал.Черное ей не шло – в ее стиле были сельские твидовые костюмы. Крупная женщина,на вид неглупая и дельная. Она всегда была хорошей женой Тимоти. Следила за егоздоровьем, хлопотала над ним – возможно, даже чересчур. Действительно ли Тимотитак уж болен? Мистер Энтуисл подозревал, что он просто ипохондрик. РичардЭбернети придерживался того же мнения. «Конечно, в детстве у Тимоти были слабыелегкие, – говорил он, – но будь я проклят, если сейчас у него что-тосерьезное». В конце концов, какое-то хобби должно быть у каждого. Хобби Тимотибыло помешательство на собственном здоровье. Верила ли миссис Тим в его хвори?Возможно, нет – но женщины никогда не признаются в таких вещах. Должно быть,Тимоти человек состоятельный – он никогда не был мотом. Но при теперешнихналогах лишние деньги не помешают. Возможно, после войны ему пришлось сильноурезать расходы.

Мистер Энтуисл перенес внимание на Джорджа Кроссфилда, сынаЛоры. Лора вышла замуж за весьма сомнительного типа. Никто о нем почти ничегоне знал. Он называл себя биржевым маклером. Молодой Джордж работал вадвокатской фирме, не пользовавшейся солидной репутацией. Смазливый парень, нов нем тоже есть что-то сомнительное. Наверняка денег у него не густо. Лора вотношении вкладов проявила себя круглой дурой и умерла пять лет назад, неоставив ни гроша. Она была красивой и романтичной женщиной, но совсемнепрактичной.

С Джорджа Кроссфилда мистер Энтуисл переключился на двухдевушек. Интересно, кто из них кто? Ах да, это Розамунд, дочь Джералдины,рассматривает восковые цветы на малахитовом столике. Хорошенькая девушка, дажекрасивая – только лицо у нее глуповатое. Играет на сцене. Муж у нее тоже актер– красивый парень. «И знает об этом, – подумал мистер Энтуисл, с предубеждениемотносившийся к актерскому ремеслу. – Интересно, кто его родители и какое у негопрошлое?» Он с неодобрением посмотрел на Майкла Шейна – худощавого блондина,казавшегося утомленным.

Сьюзен, дочь Гордона, выглядела бы на сцене куда лучшеРозамунд. В ней больше индивидуальности – возможно, даже слишком много дляповседневной жизни. Сьюзен стояла рядом с ним, и мистер Энтуисл украдкой изучалее. Темные волосы, карие, почти золотистые глаза, мрачноватая, хотя по-своему привлекательнаяскладка рта… Возле нее стоял мужчина, за которого она совсем недавно вышлазамуж, – кажется, он помощник аптекаря. По мнению мистера Энтуисла, девушкам неследовало выбирать себе в мужья мужчин, работавших за прилавком. Но сейчас ониготовы выйти за кого угодно. Молодой человек с бледным невыразительным лицом иволосами песочного оттенка выглядел так, словно ему не по себе. Мистер Энтуислзаинтересовался, в чем причина, но в конце концов великодушно приписал этонапряжению, вызванному встречей с многочисленными родственниками жены.

Последним объектом внимания адвоката оказалась КораЛанскене. В этом была определенная справедливость, так как Кора в семействеявлялась «последышем». Самая младшая сестра Ричарда родилась, когда ее материбыло уже под пятьдесят, и кроткая женщина не пережила десятой беременности(трое ее детей умерли во младенчестве). Бедная маленькая Кора! Всю свою жизньона причиняла неудобства – была нескладной, неуклюжей и делала замечания,которые лучше держать при себе. Старшие братья и сестры были очень добры к ней,прощая ее недостатки и сглаживая последствия ее бестактности. Никому и в головуне приходило, что Кора может выйти замуж. Она была не слишком привлекательнойдевушкой, и ее чересчур явные авансы посещавшим дом молодым людям обычнозаставляли последних в панике отступать. Но потом на горизонте возник ПьерЛанскене – наполовину француз, с которым Кора познакомилась в художественнойшколе, где она училась рисовать цветы акварелью. Однако ее каким-то образомзанесло в класс живой натуры – там Кора повстречала Пьера Ланскене и, придядомой, заявила о намерении стать его женой. Ричарду Эбернети не понравилсяжених – он заподозрил, что Пьер Ланскене охотится за богатой невестой. Нопокуда Ричард выяснял прошлое Ланскене, Кора сбежала с ним и без лишнихпромедлений вышла за него замуж. Большую часть совместной жизни они провели вБретани, Корнуолле и других местах, облюбованных живописцами. Ланскене былскверным художником и, по отзывам, не слишком приятным человеком, но Кора оченьего любила и так и не простила своим родственникам их отношение к нему. Ричардобеспечил младшей сестре щедрое содержание, на которое, по мнению мистераЭнтуисла, жили и она, и ее супруг. Он сомневался, что Ланскене когда-либозарабатывал деньги. Должно быть, Пьер умер по меньшей мере лет двенадцать томуназад, и теперь его вдова, сильно располневшая и облаченная в причудливоечерное одеяние с гагатовыми фестонами, вернулась в родной дом, ходила покомнате, трогала вещи и радостно восклицала, предаваясь воспоминаниям детства.Она не давала себе труда притворяться убитой горем по случаю смерти брата. Номистер Энтуисл помнил, что Кора вообще никогда не притворялась.