– Право, Кора! – воскликнула Мод.

– Моя дорогая тетя Кора… – начал Джордж.

– Что вы имеете в виду? – осведомился кто-то еще.

Кора Ланскене разразилась потоком отрывочных фраз:

– О, я очень сожалею… Я не имела в виду… Конечно, с моейстороны это глупо, но я поняла по его словам… Я знаю, что все в порядке, но егосмерть была такой внезапной… Пожалуйста, забудьте все, что я сказала… Я знаю,что всегда говорю глупости…

Недолгое смущение сменилось практичной дискуссией о том, чтоделать с личным имуществом покойного Ричарда Эбернети. Мистер Энтуисл указал,что дом вместе со всем содержимым должен быть выставлен на продажу.

Злополучная выходка Коры была забыта. В конце концов, Коравсегда отличалась сверхнаивностью. Она понятия не имела, что следует говорить,а что нет. В девятнадцать лет это не представлялось таким уж важным. В этомвозрасте еще могут сохраняться манеры enfant terrible,[1] но к пятидесяти годамони становятся абсолютно неуместными. Вот так резать правду-матку…

Течение мыслей мистера Энтуисла резко остановилось. Ужевторой раз ему в голову пришло тревожное слово «правда». А почему, собственноговоря, тревожное? Да потому, что наивные замечания Коры если и не оказывалисьправдивыми, то всегда содержали крупицу правды, что и делало их такиминеудобоваримыми!

Хотя в полной сорокадевятилетней женщине мистер Энтуисл немог различить особого сходства с неуклюжей девочкой давно прошедших лет, вповедении Коры многое оставалось прежним – например, привычка по-птичьисклонять голову набок, произнося самые неуместные замечания с видом радостногопредвкушения бурного протеста. Именно таким образом Кора однаждыохарактеризовала фигуру судомойки: «Молли едва удается пролезть за кухонныйстол, настолько у нее вырос живот. И это всего за последние два месяца!Интересно, с чего она так толстеет?»

Кору быстро заставили умолкнуть. В доме Эбернети цариливикторианские традиции. Судомойка исчезла на следующий день, а послетщательного расследования второму садовнику приказали сделать из нее порядочнуюженщину и преподнесли ему для этой цели коттедж.

Далекие воспоминания – но в них есть свой смысл…

Мистер Энтуисл задумался о причине своего беспокойства. Чтоименно в нелепых замечаниях Коры вызвало у него подсознательную тревогу?Возможно, он выделил две фразы: «Я поняла по его словам…» и «Его смерть былатакой внезапной…».

Сначала мистер Энтуисл задумался над второй фразой. Да, внекотором смысле смерть Ричарда можно считать внезапной. Мистер Энтуислобсуждал здоровье Ричарда и с ним самим, и с его врачом. Доктор ясно далпонять, что его пациенту нечего рассчитывать на долгую жизнь. Если мистерЭбернети будет следить за собой, то сможет прожить два или, может быть, тригода. Возможно, еще больше, но это маловероятно. Однако доктор не предвиделникаких катастроф в ближайшем будущем.

Ну, доктор ошибся, но ведь врачи сами признают, что не могутполностью предвидеть индивидуальную реакцию пациента на болезнь. Иногдабезнадежные больные неожиданно поправляются, а пациенты, находящиеся на пути квыздоровлению, напротив, внезапно умирают. Многое зависит от воли к жизнисамого больного.

А Ричард Эбернети, хотя и был сильным и энергичнымчеловеком, не имел особых стимулов к жизни.

Полгода назад его единственный сын Мортимер заболел детскимпараличом и умер в течение недели. Шок, вызванный его смертью, усиливало то,что он был крепким и здоровым молодым человеком. Отличный спортсмен, Мортимерпринадлежал к людям, о которых говорят, что они ни разу в жизни не болели. Онсобирался обручиться с очаровательной девушкой, и все надежды Ричарда былисосредоточены на горячо любимом и никогда не разочаровывавшем его сыне.

Но вместо этого произошла трагедия. Остро переживая личнуюутрату, Ричард Эбернети перестал интересоваться будущим. Один его сын умер вомладенчестве, другой скончался, не оставив потомства. У него не было внуков.Фактически после него уже некому было носить фамилию Эбернети, а ведь онрасполагал крупным состоянием и имел обширные деловые интересы, в определеннойстепени контролируя крупный бизнес. Кто же мог унаследовать это состояние,бизнес и деловые интересы?

Энтуисл знал, что это постоянно беспокоило Ричарда. Егоединственный оставшийся в живых брат был практически инвалидом. Оставалосьмладшее поколение. Его друг никогда не говорил об этом, но адвокат полагал, чтоРичард намерен выбрать главного наследника, хотя оставил бы определенные суммыи другим родственникам. Энтуисл знал, что в последние полгода Ричард по очередиприглашал погостить своего племянника Джорджа, племянницу Розамунд с мужем, атакже свояченицу, миссис Лео Эбернети. Адвокат полагал, что Эбернети подыскивалнаследника среди первых троих. Элен он пригласил просто из чувствапривязанности и, может быть, намереваясь с ней посоветоваться, так как Ричардвсегда был высокого мнения о ее уме и суждениях. Мистер Энтуисл такжеприпомнил, что в течение этих шести месяцев Ричард нанес краткий визит своемубрату Тимоти.

Результатом явилось завещание, находящееся сейчас в портфелеЭнтуисла и предписывавшее равное распределение состояния. Напрашивалсяединственный вывод – Ричард был разочарован и в племяннике, и в племянницах, аможет, и в их мужьях.

Насколько было известно мистеру Энтуислу, Ричард Эбернети неприглашал к себе свою сестру, Кору Ланскене, и это вновь привело адвоката кпервой из тревожащих его бессвязных фраз Коры: «Но я поняла по его словам…»

Что же сказал Ричард Эбернети? И когда он это сказал? ЕслиКора не приезжала в «Эндерби», значит, Ричард посетил ее в поселке художников вБеркшире, где у Коры был коттедж. Или Ричард что-то сообщил ей в письме?

Мистер Энтуисл нахмурился. Конечно, Кора очень глупа. Онамогла неправильно понять какую-то фразу и исказить ее смысл. Но егоинтересовало, что это была за фраза…

Адвокат был настолько обеспокоен, что обдумывал возможностьразговора с Корой на эту тему. Разумеется, не в ближайшее время. Не нужно,чтобы это казалось таким важным делом. Но ему хотелось знать, что именно сказалРичард Эбернети своей сестре, заставившее ее выпалить столь экстраординарныйвопрос: «Но ведь его убили, не так ли?»

В том же поезде, в вагоне третьего класса, Грегори Бэнкссказал жене:

– По-видимому, твоя тетя совершенно чокнутая.

– Тетя Кора? – рассеянно переспросила Сьюзен. – Да, пожалуй.Кажется, она всегда была глуповата.

Сидевший напротив Джордж Кроссфилд резко заметил:

– Ей не следовало бы говорить подобные вещи. У людей могутвозникнуть нежелательные идеи.