Вернувшись в комнату, Лэнском объявил приличествующимобстоятельствам приглушенным голосом:

– Ленч подан.

После великолепного куриного супа и многочисленных холодныхкушаний, сопровождаемых превосходным шабли, похоронная атмосфера несколькопрояснилась. Никто из присутствующих не испытывал особого горя по поводукончины Ричарда Эбернети, так как никто не был с ним близок. Их поведение былоподобающе сдержанным (за исключением Коры, явно наслаждавшейся пребыванием вотчем доме), но все чувствовали, что приличия соблюдены и можно приступить кобычной беседе. Мистер Энтуисл поощрял это намерение. Он обладал большим опытомв похоронных мероприятиях и твердо знал, что и когда следует делать.

По окончании трапезы Лэнском сообщил, что кофе будет подан вбиблиотеке. Он чувствовал, что наступило время обсудить дела – иными словами,завещание, – и атмосфера библиотеки с ее книжными полками и красными бархатнымизанавесями идеально этому соответствовала. Дворецкий подал кофе и удалился,закрыв за собой дверь.

После нескольких отрывочных замечаний все начали выжидающепоглядывать на мистера Энтуисла. Он быстро отозвался, взглянув на часы.

– Я должен поспеть на поезд в пятнадцать тридцать, – началадвокат.

Другие, казалось, собираются поспеть на тот же поезд.

– Как вам известно, – продолжал мистер Энтуисл, – я являюсьдушеприказчиком мистера Ричарда Эбернети…

– Я этого не знала, – прервала его Кора Ланскене. – Ричардоставил мне что-нибудь?

Бестактность Коры не впервые покоробила мистера Энтуисла. Онбросил на нее укоризненный взгляд и снова заговорил:

– Еще год назад завещание Ричарда Эбернети было очень простым.За исключением небольших сумм, он все оставлял своему сыну Мортимеру.

– Бедный Мортимер, – вздохнула Кора. – Этот детский параличпросто ужасен.

– Внезапная и трагическая смерть Мортимера явилась дляРичарда страшным ударом. Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы прийти всебя. Я указал ему, что было бы разумно составить новое завещание.

– А что бы произошло, если бы он не составил новоезавещание? – глубоким голосом осведомилась Мод Эбернети. – Я имею в виду, всебы отошло к Тимоти как к ближайшему родственнику?

Мистер Энтуисл открыл рот, чтобы дать разъясненияотносительно проблемы ближайшего родственника, но передумал и быстро продолжил:

– По моему совету, Ричард решил составить новое завещание.Но прежде всего он хотел поближе познакомиться с младшим поколением.

– Он «опробовал» всех нас, – со смехом сказала Сьюзен. –Сначала Джорджа, потом Грега и меня, а затем Розамунд и Майкла.

Худое лицо Грегори Бэнкса покраснело.

– Не думаю, что тебе следует использовать подобныевыражения, Сьюзен, – резко заметил он. – «Опробовал» – вот еще!

– Но ведь так оно и было, верно, мистер Энтуисл?

– Он оставил мне что-нибудь? – повторила Кора.

Мистер Энтуисл кашлянул и холодно произнес:

– Я намерен выслать всем вам копии завещания. Если хотите, ямогу прочитать его целиком теперь же, но боюсь, что юридическая терминологияпокажется вам не вполне ясной. Вкратце все сводится к следующему. Помимо рядамаленьких сумм и одной весьма значительной, на выплату ежегодного доходаЛэнскому, все состояние – весьма и весьма солидное – должно быть разделено нашесть равных частей. Четыре из них после уплаты всех налогов переходят к братуРичарда, Тимоти, его племяннику Джорджу Кроссфилду, племяннице Сьюзен Бэнкс идругой племяннице, Розамунд Шейн. Оставшиеся две части должны быть довереныбанковской опеке, и пожизненный доход с них будет выплачиваться миссис ЭленЭбернети, вдове его брата Лео, и его сестре миссис Коре Ланскене. После ихсмерти капитал должен быть поделен между четырьмя другими наследниками или ихпотомками.

– Прекрасно! – одобрила Кора Ланскене. – А каков размердохода?

– Я… э-э… в настоящее время не могу сообщить точные цифры.Налоги на наследство, разумеется, будут очень большими, и…

– Но хоть намекнуть вы можете?

Мистер Энтуисл понял, что любопытство Коры придетсяудовлетворить.

– Возможно, от трех до четырех тысяч в год.

– Отлично! – воскликнула Кора. – Поеду на Капри!

– Как щедро со стороны Ричарда, – мягко заметила ЭленЭбернети. – Я очень ценила его привязанность ко мне.

– Он очень любил вас, – сказал мистер Энтуисл. – Лео был еголюбимым братом, и после его смерти Ричард всегда радовался вашим визитам.

– К сожалению, я не понимала, насколько тяжело он болен, –промолвила Элен. – Я виделась с ним незадолго до смерти, но думала, что у негонет ничего серьезного.

– Ричард не любил говорить о своей болезни, – объяснилмистер Энтуисл. – Едва ли кто-нибудь ожидал, что конец наступит так скоро. Язнаю, что врач был удивлен.

– «Скоропостижно, у себя дома» – так было сказано в газете,– кивнула Кора. – Я тоже удивилась.

– Для всех нас это было потрясением, – добавила МодЭбернети. – Бедный Тимоти страшно расстроился. Все это так неожиданно.

– Но ведь все удалось замять, не так ли? – осведомиласьКора.

Все уставились на нее – она казалась слегка возбужденной.

– Думаю, вы все понимаете, – быстро продолжала Кора. –Огласка была бы неприятной для всех. Это не должно выходить за пределы семьи.

На лицах остальных отразилось недоумение. Мистер Энтуислсклонился вперед:

– Боюсь, Кора, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

Кора Ланскене окинула родственников удивленным взглядом и,словно птица, склонила голову набок.

– Но ведь его убили, не так ли? – сказала она.

Возвращаясь в Лондон в вагоне первого класса, мистер Энтуислс беспокойством размышлял о странном замечании Коры Ланскене. Конечно, Корабыла глупой и весьма неуравновешенной особой и даже в детстве отличаласьсклонностью не к месту резать правду-матку. Впрочем, в данном случае «правда»было неподходящим словом. Лучше сказать «неуместные замечания».

Энтуисл припомнил то, что последовало за вышеупомянутымзамечанием. Изумленные и неодобрительные взгляды заставили Кору осознатьчудовищный смысл своих слов.