Потом к Наташе пришла клиентка, и стихийная пресс-конференция переместилась в «предбанник», отведенный под курилку. Лена не курила. Косметолог не должен дышать табаком в лицо клиенту, считала она, да и просто ей не нравилось. Она ушла в свой кабинет, где, поколебавшись, сняла забрызганную дождем джинсовую юбку и повесила ее сушиться на аппарат для распаривания лица.

Лучше всего, конечно, было отнести ее в солярий, там все сохнет за пять минут. Так обязательно поступили бы другие сотрудницы, но Лена постеснялась — все-таки она тут новенькая. Неизвестно, как Марина Станиславовна отнесется к просьбе включить солярий, он все-таки денег стоит, сто пятьдесят рублей за десять минут. Заведующая всегда записывает расход краски для волос, когда девочки красят друг друга, значит, работу солярия тоже должна посчитать.

Лена надела белый, недавно купленный халатик и стала переставлять баночки с кремами, хотя они и так стояли в идеальном порядке. Надо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от мыслей о неудачно начатом дне. Она все еще переживала из-за своей медвежьей неловкости в переходе. А тут вдобавок оказалось, что халат, который она покупала как полудлинный, после стирки сел и стал однозначно коротким. При Ленином росте — метр семьдесят восемь — все юбки и платья, доходившие нормальным людям до колен, выглядели на ней как мини. А короткое ей не шло — ноги у нее были длинные, но слишком ровные и в оголенном виде напоминали тонкие прямые сосенки.

Проблему с одеждой Лена решила еще в подростковом возрасте, сказав себе, что она не станет гоняться за модой, а будет носить то, что ей удобно и идет. У нее было несколько очень похожих вещей — одинакового покроя джинсы, джинсовые юбки и сарафаны, сшитые прямым мешком. Правда, элегантного в этом было мало, и Лена могла только завидовать изящной Наташе или женственной Карине.

Но она не завидовала. В этом смысле ей повезло — мама, проработавшая всю жизнь врачом-педиатром, научила ее радоваться за других и ценить действительно важные вещи, а не какую-то мишуру. Поэтому Лена недолго огорчалась из-за халатика, тем более что к вечеру, когда придут первые клиенты, юбка высохнет. А высокий рост никогда не заставлял ее «комплексовать», напротив, он приносил ей массу удобств. Лену уже в седьмом классе пускали на фильмы «до шестнадцати», на улице и в метро ей говорили «девушка» и «вы», и люди намного старше не относились к ней снисходительно, как к маленькой. В самом деле, трудно считать маленьким человека, который нависает над тобой, как фонарный столб.

Это ее качество бессовестно эксплуатировалось более мелкими ровесниками. Ей приходилось постоянно быть их послом и представителем в мире взрослых. Чего только ей не поручали — договариваться с учителями об исправлении тройки в четверти, вызволять из химчистки ковер, квитанция на который потерялась, убеждать чужую маму отпустить ребенка в поход или купить ему собаку. Одноклассники любили приглашать Лену в гости — эта большая воспитанная девочка нравилась всем родителям, и они были довольны, что у их детей есть такая хорошая, положительная во всех отношениях подруга.

Одним словом, благодаря росту у Лены всегда было много друзей, и она с детства свободно чувствовала себя со старшими. И здесь, в «Золотой шпильке», ее не смущало, что все вокруг старше, хотя мама втихомолку переживала, как Леночка освоится в первом своем трудовом коллективе. А Леночка освоилась прекрасно и без колебаний перешла на «ты» с девочками, как называли друг друга коллеги, хотя у некоторых «девочек» уже были взрослые дети. Но тем трогательнее казалось Лене это обращение, таящее в себе какую-то счастливую женскую тайну, по сравнению с которой возраст — полная ерунда.

Только Марина Станиславовна «девочкой» не была, и ей говорили «вы», но это было естественно, ведь в Ленином представлении она уже относилась к бабушкам.

Когда Лена вернулась в зал, там было тихо, если не считать возгласов и бормотания телевизора. Утренняя клиентка уже ушла, и все, начиная с Марины Станиславовны и кончая героиней дня Любочкой, затаили дыхание, следя за головокружительными событиями в жизни персонажей любимого сериала. Был полдень, время, когда в знойной Бразилии жизнь прерывается сиестой, а в нашем щадящем климате просто замирает по непонятным причинам. Наверное, день, с наскока добравшись до своей вершины, устраивается на привал и отдыхает, прежде чем покатиться вниз, к закату. И если бы не телевизор, парикмахеры и маникюрши в салонах просто засыпали бы в своих креслах, как слуги из замка Спящей красавицы.

Лена тоже собралась подсесть к экрану, но тут в дверях звякнул колокольчик, оповещая о приходе нового клиента. Марина Станиславовна вопросительно взглянула на Карину: на этот час никто не записывался.

Лена оглянулась и вжала голову в плечи. Человек, вошедший в зал, был тем самым бородачом, которому она измазала мокасины. Впрочем, мокасины уже исчезли. Вместо них мужчина был обут в черные ботинки, тоже хорошие и дорогие, но не очень подходящие к светлым льняным брюкам.

Скользнув взглядом по ботинкам, Лена поспешно уткнулась в экран, делая вид, что поглощена сериалом. По счастью, мужчина не обратил на нее внимания, как и накануне, в переходе. Ну, и слава богу.

«Наверное, живет рядом и ходил переобуться, — подумала она. — Понятно, почему без машины. Вышел человек в соседнюю парикмахерскую, а тут дождь, да еще какая-то дура на ногу наступает. Хорошо, что он меня не узнал».

Салон встретил посетителя радостными приветствиями, как старого знакомого.

— Вадим Григорьич пожаловал! — пропела Марина Станиславовна, тут же — неслыханное дело! — забыв про сериал.

— Вадим Григорьевич, почему не позвонили? — покачала головой рассудительная Карина. — Люба только сегодня на работу вышла. Это вам просто повезло.

А Любочка, лукаво стреляя глазками, подошла к своему креслу и указала на него жестом королевы, приглашающей гостей к праздничному столу. И тут же, не дождавшись, пока посетитель усядется, начала щебетать:

— Как дела, Вадим Григорьич? Как дома? А я ездила на конкурс в такой чудный городок во Франции, Анси называется…

Любочкин тоненький голосок время от времени перекрывался мягким мужским баритоном. Лене не хотелось слушать чужие разговоры, и она пересела поближе к телевизору. А когда герой хлопнул дверцей «феррари», героиня заломила руки и по экрану побежали титры, она вдруг обнаружила, что смотрит фильм одна. В зале было непривычно тихо. Любочка стригла своего клиента в полном молчании. Все остальные чересчур сосредоточенно занимались своими делами.

«Что-то произошло», — испугалась Лена.

Но ничего не произошло. Клиент расплатился, вежливо попрощался и ушел. Любочка как-то потерянно огляделась вокруг, затем решительно шагнула в косметический кабинет и поманила Лену за собой.

Лена даже ахнула, войдя в кабинет, — лицо у хорошенькой, смешливой Любочки совершенно изменилось. Она побледнела, сжала губы в узкую щелку и чуть не плакала.

— Леночка, — жалобно сказала она. — Ты ведь Лена, да? Даже познакомиться не успели, дурдом какой-то. Вот ты первый раз меня видишь, посмотри — я похожа на идиотку? На психопатку? На дуру набитую?