– Неважно. Так вот, Эля в течение пяти лет должна считаться без вести пропавшей. Но Никите на прошлой неделе выдали свидетельство о смерти Эли. Хотя никаких доказательств того, что она умерла, нет! Не нашли ни тела, ни вещей – вообще ничего. Я боюсь Никиту! Знаете, я почти уверена – он убил Элю. Но ничего изменить не могу. Приготовления к нашей свадьбе идут полным ходом. Честно говоря, я в ужасе…

– Лика, вообще, по закону, никто не может принудить вас к замужеству. Вы можете просто отказаться и все! – совет представлялся мне очевидным.

– Не могу, – ответила она. – Папа знает, что Никита мне нравился, даже очень. Если я скажу, что его разлюбила, он начнет допытываться – почему? А это может повредить одному человеку. Понимаете, мы встретились совсем недавно. Я поняла, что он настоящий, сильный, умный! К тому же вся эта история с Элей! Никита ведь не мог сделать мне предложение, пока у него не было свидетельства о смерти Гавриловой, и он его получил! Понимаете? Предложение выглядело так странно! Пришел он к папе и сказал, что давно меня любит и хотел бы на мне жениться. Папа дал согласие! А я уже готовила почву, чтобы представить отцу того, кто мне всех дороже!

– Но почему об этом нельзя сказать? – недоумевала я.

– Он работает у папы, – потупив глаза, призналась девушка.

– И что?

– Что-что… Вы моего отца не знаете. Он если разозлится – такое может устроить!

– Ну не убьет же он его! – искренне возмутилась я.

– Нет уверенности, – последовал ответ. Удивительно, насколько в некоторых семьях чтят традиции! Отец решает, за кого его дочь должна выйти замуж, и может пристрелить неугодного жениха. Да уж, Россия – страна контрастов.

– Ничего не понимаю, – удивилась я, – почему ваш папа так хочет, чтобы вы стали женой именно этого Никиты?

– Он говорит, что я просто не понимаю своего счастья и не вижу, как меня любит Никита. Понимаете, папа в последнее время очень напряжен. Он стал бояться, что его могут посадить или убить, конфисковать все имущество, и тогда я останусь ни с чем. Этим он и объясняет свое желание выдать меня замуж за Шерера как можно скорее, – Лика посмотрела в сторону, – но я думаю, все из-за "Оргсинтеза". После Элиного исчезновения на их семью будто проклятье свалилось. В течение трех месяцев погибли ее мама, брат и отец. Гавриловы, может, слышали?

– Слышала.

Об убийстве Гаврилова местные новости кричали, захлебываясь. Мол, наступает кровавый передел бензиновой собственности.

– Подожди, – соображала я, – получается, что Никита унаследовал их имущество? И в случае твоего замужества твой папа получит, как минимум, три четверти "Оргсинтеза"?

– Получается, что так, – кивнула Лика. – Во всяком случае, Никита сказал, что сразу после свадьбы он переведет на папино имя ровно столько акций, сколько нужно для контрольного пакета. Понимаете, когда у дяди Лени было пятьдесят процентов, они с папой все равно решали вдвоем. Никто свою долю продавать не собирался. Но Никите "Оргсинтез" не нужен. Он не хочет вообще в этот бизнес зарываться. Он хочет продать все, что ему досталось от Гавриловых. Сами понимаете, папа заинтересован больше всех. А тут такой случай! У него инсульт будет, если я откажусь за Никиту замуж…

– Ваш отец в курсе, что раньше вы относились к Никите с симпатией?

– Да, но сейчас я люблю другого человека! Кроме того, я уверена – Никита убил Элю. Не сам, конечно. Но придумал и организовал он. Сами подумайте – он Эльку терпеть не мог, женился, потому что она его приперла. Никита на своем "Жигуле" в ее "Мере" въехал. Как живым остался – не понимаю. "Жигуль" будто бронированный! У "мерина" мотор в кашу, а это "ведро" только фары побило! Попал бы Никита на бешеные бабки. Где ему за новый "Мерседес" пятьдесят штук взять? Элька все правильно рассчитала, вцепилась в парня, как бульдог… Я с Никитой познакомилась перед самой свадьбой. Влюбилась, не скрою. Хотела его у Эли увести, но потом понаблюдала и разочаровалась. Он какой-то странный. Словами не объяснить. Мороз по коже бежит. Вроде улыбается, глупости всякие говорит, старается быть милым, а чувство такое, будто он тебя прирезать хочет или задушить. Только это не сразу. Через какое-то время понимаешь. Папа настолько в себе уверен, ему любая опасность – фиолетово. Единственная возможность его переубедить – это доказать, что Никита убил Элю, а может, и дядю Леню. Папина служба безопасности мне помогать не станет… На вас последняя надежда! Я уже истерики папе устраивала, сбежать грозилась – все без толку.

Да, не слабо… но почему бы не изложить родителю свои сомнения так же четко, как мне? Неужели Домовой такой изверг, что ради нефтеперерабатывающего комбината пожертвует собственной дочерью? Хотя, черт его знает. В новостях как-то сказали, что стоимость "Оргсинтеза" несколько миллиардов в твердой валюте.

– А почему вы не хотите обратиться в правоохранительные органы? – спросила я. – Ведь если налицо нарушение закона, если Никита, как вы говорите, преждевременно получил свидетельство о смерти жены…

– Я?! В милицию?! – Лика вытаращилась на меня так, будто вторые уши заметила. – Во-первых, папа об этом, узнает в ту же секунду, а во-вторых, что менты могут? В лучшем случае, если вы доказательства найдете, они Никиту посадят. Но для этого нужны железные улики… И еще. Вам, скорее всего, придется поселиться у меня. Под видом какой-нибудь репетиторши. Это ни у кого не вызовет подозрений.

– Зачем? Чтобы расследовать обстоятельства исчезновения вашей подруги, это совсем не обязательно.

– Я хочу, чтобы вы и за Никитой приглядывали. Что он папе говорит, какие они планы строят.

Понятно, Лика не первый клиент, который пытается использовать меня как телохранителя.

– Я все продумала, – Лика вытащила из сумочки лист бумаги и протянула мне. – Здесь написано, как до нас добраться, как кого зовут и условия. Можно представить вас учительницей хороших манер. Вы ведь вроде из князей? В "Светской хронике" показывали…

Пришлось признаться. Моя бабушка, княгиня Аира Друзе, жившая в Эстонии, чудом спаслась в 1940 году. Она приглянулась маршалу Ворошилову. Тот был настолько увлечен, что дал их ребенку, моему отцу, свою фамилию. Обо всем этом я узнала год назад. Эстонское правительство, приняв закон о реституции, возвратило мне бабушкину недвижимость. На средства, что поступают от аренды, я живу, содержу детективное агентство и кота Себастьяна[1].

– Угу.

– Ну вот! Скажем, что вы обучаете меня этикету. У нас очень большой дом, так что ваше присутствие будет не очень заметно, У папы все время кто-то гостит.

– Хорошо, – я машинально взяла листок.

– Сколько вы обычно берете за работу? – поинтересовалась Лика.

– Э-э… – я замялась.

На эти вопросы отвечает Николай Иванович. Во мне работает инстинкт бюджетника. Проработав двадцать лет на "скорой", я привыкла получать зарплату из кассы. Теперь мне каждый месяц присылают причитающуюся арендную плату из Эстонии. Поэтому требовать деньги за детективные услуги мне почему-то неудобно. Как будто взятку берешь с родственников пациента.