— Они уже приехали, — выдохнула она, — сидяту вас в кабинете.

Илья Федорович кивнул и, нахмурившись, прошел в свойкабинет. Там находились эти двое типов, которые уже приезжали к нему две неделиназад. Надо было заставить себя улыбнуться, но он не умел и не хотел улыбаться хамовитымлюдям, так бесцеремонно оккупировавших чужие владения в отсутствиихозяина.

— Добрый день, — отрывисто произнес Орлов.

Оба посетителя поднялись со своих мест. Один, похожий насутенера, лысоватый, с маленькими лисьими глазами и прижатыми к черепу ушами.Второй — рыжий, с вьющимися волосами, мясистым носом, тяжелым подбородком исветлыми глазами. Прошлый раз говорил в основном первый — скороговоркой, глотаяокончания фраз, второй больше молчал, уставившись на приятеля, и лишь изредкавставлял какие-то слова.

— Здравствуйте, дорогой Илья Федорович! — началпервый. — Как вовремя вы вернулись! Мы уже собирались вам звонить.

Орлов прошел к своему креслу, не обратив внимания напротянутую ему руку. Лысоватый усмехнулся и вопросительно глянул на напарника.Тот пожал плечами. Похоже, они были готовы к такому приему.

— Что вам нужно? — усаживаясь, устало спросил ИльяФедорович. — Мне казалось, в прошлый раз мы обо всем поговорили.

— В прошлый раз мы сделали вам предложение, —возразил первый, подходя к столу и без разрешения усаживаясь поближе к хозяинукабинета, — а вы от него отказались, даже не стали с намиразговаривать.

Его напарник тоже придвинулся. Он, как и тогда, пока молчал,ничем не выдавая своего отношения к услышанному, но почему-то тем самымнервировал Илью Федоровича еще больше, чем скороговорка его приятеля.

— И правильно сделал, — отреагировал ИльяФедорович. — У нас пятьдесят один процент акций комбината, а вы, имеявсего три процента, приезжаете ко мне и пытаетесь диктовать ваши условия.

— Нет, — улыбнулся лысоватый. — У нас уже пятнадцатьпроцентов. И мы будем просить, чтобы нас ввели в состав совета директоров. Спятнадцатью процентами мы можем рассчитывать на два места.

— Возможно, — согласился Орлов, чувствуя легкуюдосаду — Не представляю, как вам удалось собрать пятнадцать процентов.

Но если они у вас есть, вы действительно можете напредстоящем собрании акционеров получить два места в составе совета директоров.Не понимаю, почему вы беспокоитесь.

— Мы не беспокоимся, — заявил егособеседник, — мы хотим, чтобы вы разговаривали с нами на равных. У наспока пятнадцать процентов, но уверяю вас, скоро мы будем иметь контрольныйпакет акций.

— Никогда, — убежденно отрезал ИльяФедорович. — Никто не продаст вам контрольного пакета. И вообще я непонимаю, чего вы от меня хотите.

— У вас лично полтора процента акций комбината, —пояснил лысоватый. — Если учесть, что стоимость комбината сегодняоценивается в двести миллионов долларов, то вы, можно сказать, миллионер. Идолжны делать все, чтобы стоимость комбината увеличилась.

— Шесть лет назад наш комбинат ничего не стоил, —напомнил Илья Федорович, — мы с таким трудом подняли его из руин. Стольколет работали. А теперь являетесь вы и предлагаете купить наш комбинат? Неужелисерьезно думаете, что сможете управлять таким гигантом?

— Мы предлагали вам продать ваш комбинат в прошлыйраз, — напомнил гость, — а теперь уже не предлагаем…

Илья Федорович вдруг почувствовал, что сейчас этот человекпроизнесет нечто страшное — такой мучительной была последовавшая за этимисловами пауза, хотя длилась она всего лишь несколько секунд. И действительно,лысоватый проговорил:

— Мы предлагаем вам уйти с комбината. — Его лисьиглаза вдруг потемнели. — Так будет лучше и для вас, и для нас.

Илья Федорович открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал,что ему не хватает воздуха.

— Мы готовы купить у вас ваши акции. Или обеспечить васдругими, привилегированными акциями. Но сегодня предлагаем вам уйти.

— Вон отсюда! — закричал хозяин кабинета, немногопридя в себя. — Убирайтесь!

— Не нужно так кричать, — тихо посоветовал человекс лисьими глазками. — У вас больное сердце. Не стоит волноваться.

— Уходите, — Орлов вскочил, уже не сдерживаяэмоций.

Мужчины переглянулись.

— Вы все еще не понимаете, — вдруг заговорилглухим голосом молчун. — Ваш комбинат может приносить другие деньги. Мыхотим вам помочь.

— Я лучше знаю, что может дать наш комбинат, —Илья Федорович снова сел в кресло, стараясь успокоиться. Сердце бешено колотилось. —И вы напрасно тратили ваши деньги. Пятьдесят один процент! Такого количестваакций у вас никогда не будет.

— Возможно, вы правы, - согласился говорящийскороговоркой, — но скорее всего правы — мы. До свидания, Илья Федорович,я думаю, мы еще вернемся к этому разговору.

Мужчины поднялись и вышли из кабинета. Орлов почувствовалзагрудинную боль. Он с трудом достал таблетку валидола из кармана, положил еепод язык, одновременно стараясь взять себя в руки. Через минуту, тяжеловздохнув, позвонил секретарю.

— Екатерина Матвеевна, — обратился к ней Орлов,прислушиваясь к тому, как колотится сердце, — никогда больше не пускайтеко мне этих проходимцев. Даже если они скажут, что являются владельцами нашегокомбината. Вы меня понимаете?

— Хорошо, Илья Федорович. Вам принести кофе?

— Нет, — выдохнул он, — не нужно кофе.Принеси мне стакан воды. И желательно не холодной.

На Нижнебайкальском комбинате — самом крупномпроизводственном предприятии страны, где в настоящий момент трудилось чутьбольше восьми тысяч человек, Илья Федорович Орлов проработал почти тридцатьлет. Приехал сюда по распределению, да так и остался на всю жизнь,последовательно пройдя все руководящие должности, от главного технолога додиректора завода. Правда, им он стал лишь шесть лет назад, когда на комбинатеиз двадцати тысяч сотрудников осталось только четыре тысячи и вполне реальностоял вопрос о закрытии производства, обеспечивавшего работой весь Огород снаселением более чем в сто тысяч человек. Ценой невероятных усилий и при поддержкекрупного московского банка им все таки удалось переломить ситуацию, спастикомбинат. Но вот теперь, после шести лет напряженной работы, появляются этипроходимцы, которые хотят завладеть всем производством.

Орлов почувствовал, что боль в сердце усиливается."Неужели придется вызывать "скорую"?" — мрачно подумалон. Мужчины, покинувшие его кабинет, вышли из здания, прошли к «джипу»,стоявшему во дворе, сели в машину и выехали на улицу. Когда миновали квартал,человек с лисьими глазками достал телефон, набрал номер и, как только емуответили, сообщил:

— Он не согласен. Что нам делать?