мог бы, верно, умереть, если бы кровь змея не оказалась целебной. Где она на землю проливалась, там из-под шлака сразу начинали деревья и травы расти, а коли раны ей смажешь — вмиг затянутся. Собрал тогда Громобой побольше той крови, и покуда назад в родные места шёл, повсюду землю кропил. Пока до дома добрался (и Лоргерда с ним, конечно), полмира уже зеленело. А тут и другие гномы уже народились. Стал у них Орри королём, змеева дочь — королевой, построили они свои подземные палаты у самых корней гор, и были те палаты из серебра и яхонтов, гагата и сердолика, а кроме того…

Слушать гнома дальше Руф не захотел. Встал от костра и ушёл за дровами. Коротышка оказался редкостной язвой, и только то, что они уже преломили общий хлеб, не давало Руфу схватить того прямо сейчас за рыжую бороду и как следует оттрепать за дерзость. То есть, оттрепать-то можно, но гном ведь этого не стерпит, и тогда дело наверняка дойдет до смертоубийства. А вот убивать евшего с тобой один хлеб — значит гневить богов. Не хватало им только какого-нибудь несчастья в пути!

Смешно вспоминать, но поначалу Сидри показался Руфу самым приличным из всех его спутников. Тощий нескладный книжник и дикий варвар из Степи, ничего не понимающие в лесных делах, могли быть только обузой. Гном хотя бы выглядел крепким малым, способным не умением, так силой проложить путь к цели. И вот как всё обернулось!

Если бы лорд Аркос предложил Руфу возглавить поход в Серолесье сейчас, он бы наверняка отказался. Чувствовал бы потом себя подлецом, добра не помнящим (сколько раз лорд Аркос помогал им с отцом деньгами и снаряжением, сколько раз привечал в своём замке!), лишился весьма достойной награды, но зато не пришлось бы теперь любоваться на самодовольную харю гнома. Но что сделано, то сделано, согласие дано, и они пройдут Серолесье от южного края до северного, разыщут верные тропы сквозь чащу, и ещё до начала зимы вернутся в город по реке. Лорд Аркос не пожалеет, что доверился сыну старого боевого товарища.

Жаль только, что остальных походников правитель Шагриба отбирал явно не так тщательно…

Должно быть, у него хватало других забот, думал Руф, возвращаясь в лагерь. Разбойники на Гранитном тракте, интриги лордов-соседей, очередная засуха… Сбор налогов, наконец. Как следует снарядить экспедицию в Серолесье, отошедшее ему после свадьбы на леди Индрик, просто не хватило времени. Вот и пришлось набирать кого попало.

— Ложитесь спать, — буркнул Руф, сваливая к костру охапку хвороста. — Встанем пораньше — к вечеру доберёмся до леса. Я дежурю сейчас, потом ты и ты. Сидри — последний.

Руф опасался, как бы спутники не решили оспорить его приказ, приняв нежелание ссориться с гномом за слабость. Но те, к его немалому удивлению, возражать не стали. Разложили одеяла и, ещё немного поворочавшись, покорно уснули.

А он сел охранять их сон и охранял, пока не пришло время будить Нэка. Глядел на мерцающие в небе звёзды, слушал, как переступают ногами кони из стойла лорда Аркоса и гномов ишак и безуспешно пытался представить, как это — совсем ничего.

Глава 2

— Это уже рудники?.. — отважился спросить Нэк.

Отважился, и тошнота с новой силой подкатила к горлу. За все свои двадцать семь лет он никогда ещё не ездил так долго на лошади. И по ночам предпочёл бы сладко спать, а никак не стеречь, вздрагивая от каждого шороха, покой товарищей. А утро привык начинать с доброго ломтя хлеба с маслом и мёдом и чая, а не жидкой чечевичной похлебки. И уж конечно, ни разу ещё не доводилось ему покидать пределов городских стен дольше, чем на несколько часов.

Но хуже всего, как ни крути, было с верховой ездой. Да, Нэк любил порой оседлать отцовского пони Снежка и прокатиться несколько раз вокруг сада, да и братья, когда были в хорошем настроении, иногда брали его с собой в поездку к озеру, уступая одну из своих лошадей. Это было немного утомительно, но всё же весело. А вот болтаться с утра до вечера в седле, натирая себе всё, что только можно, оказалось сущим кошмаром. Нэк то и дело судорожно сглатывал, стараясь не извергнуть наружу обед, из последних сил держал спину прямо и всей душой мечтал о привале.

Одно только и могло его утешить: их командир держался в седле ещё хуже. Совершенно серый от усталости, Руф Орб ехал позади всех, пропустив вперёд даже гнома на ишаке, слишком сильно цеплялся за поводья, а со стременами и подпругой не справился бы, наверное, никогда, не приди ему на помощь степняк. Потомки Детей Древа явно не жаловали верховую езду.

Зато вот Мергольд чувствовал себя в седле превосходно. Он вовсе не трогал поводьев, управляя лошадью одним только голосом, но справлялся лучше их всех вместе взятых.

Даже дурнота не мешала Нэку откровенно любоваться медно-красной кожей молодого степняка, его непринужденной позой, длинными чёрными волосами и обнажёнными по случаю жары до плеч мускулистыми руками. Сам он, отчётливо понимал Нэк, никогда не будет и вполовину так хорош. Бледный, тощий, всего на полторы головы выше Сидри, рядом со своими спутниками он выглядел, должно быть, подростком. И конечно, каждый из них, если бы захотел, расправился с ним одним ударом. Но зато он, Нэк, единственный из всей компании был отобран лордом Аркосом за учёность, и именно ему предстояло подробно описать их поход в Серолесье, перенести на бумагу встреченные в пути реки, горы и озера, указать надёжные тропы и верные ориентиры для будущих путешественников. Без него задание было бы провалено в самом начале, так что Нэк по праву мог бы гордиться собой. Мог бы, да вот только получалось пока что-то не очень.

— Это уже рудники?..

— Нет, — сказал Мергольд, к которому Нэк обращался. А потом, когда они проехали ещё шагов полтораста, добавил:

— Рудники мы ещё утром миновали.

Сидри расхохотался во всё горло, и Нэк вжал голову в плечи. Нет, гордиться ему пока точно нечем. Но зато, осознал он чуть позже, когда поросшие травой груды камней остались позади, если давно выработанные серебряные рудники они и правда проехали утром, значит, привал намного ближе, чем можно было ожидать.

И действительно, прямо за очередным поворотом петляющей между зеленых холмов дороги перед путниками выросли каменные стены и