Если хочешь примерить на себя роль светскойкрасавицы, пойди с тётей в модный салон и попроси создать себе стильный образ.Но тогда тебе придётся ему во всём соответствовать. Нельзя прямо выражать своичувства, нельзя быть смешным, нельзя прыгать, бегать и лазить по деревьям, еслихочется. Играй роль принцессы.

 — Да ведь я это делаю каждый раз наофициальных приёмах или перед корреспондентами светской хроники! — воскликнулаЮта. — Это ужасно скучно!

 — А те, кто хотят казаться взрослымикрасавицами, так живут каждую минуту.

 — Бедняжки! — Юта засмеялась. Но смех скороугас. — Сегодня Линда вела разговор о модном "имидже" и сказала, чтохочет сделать себе маленькую татуировку и вдеть кольцо в ноздрю. Все девчонкисказали, что это здорово, а я сказала, что это наверное больно и не оченьпрактично: вдруг татуировка разонравится, а куда её денешь, она же навсегда.Все стали смеяться и говорить, что мне, в любом случае, беспокоиться нечего,мне никто никогда не позволил бы этого сделать. Юрген, это правда? Если бывдруг я захотела носить серёжку в носу, мне не разрешили бы, именно потому, чтоя принцесса?

Юта печально и вопросительно смотрела насвоего дядю, ожидая, что и он станет смеяться и называть её глупой. Но Юргеночень серьёзно нахмурил брови:

 — А тебе этого хочется?

 — Не особенно. Но мне грустно, что я не могусама за себя решать.

 — Ты можешь, Юта. Но, хочешь ты того или нет,ты — законодательница моды для всех юных дев и маленьких девочек Невскогокоролевства. В этом смысле на тебе огромная ответственность. Твоё лицо и твойстиль не принадлежат только тебе. Многие люди смотрят на тебя и верят тебегораздо больше, чем девчонки из твоего класса верят своей "приме".Конечно, тебе подражают, иногда бездумно. Тебе решать, какой пример подаватьим.

 — Да мне всё равно не позволили бы вести себянеподобающим образом! — хмыкнула Юта.

 — Не надо прикидываться овечкой, Юта. Если тыпожелаешь устроить какой угодно переполох, ты сумеешь найти момент сделать это,даже при самом строгом запрете. Журналисты были бы счастливы! Кроме того, тебене всегда будет одиннадцать лет, очень скоро никто не сможет тебя удержать отнепоправимых глупостей. Никто, кроме тебя самой и твоего внутреннего хранителя.

 — Пожалуй, ты прав. Если бы я захотела… — Юта мечтательно зажмурилась. На её мордашке расплылась улыбка, идень уже не казался ей таким мрачным.

 — Юрген, скажи правду, а тебе нравится нынешняямода на серёжки в носу?

 — Я слышал, особенно стильно прокалывать языки вешать на него гирьку. Это, на мой взгляд, очень разумно: сто раз подумаешь,прежде чем сказать лишнее. Особенно в первые дни после такой операции. Этовеликое благо, просто нравственный подвиг!

 — Не смейся, я спрашиваю вполне серьёзно.

Юрген, улыбаясь, смотрел на племянницу. Ютаотвлекла его от собственных мрачных мыслей, и Юрген был рад этому. Кроме того,он никогда не оставлял печали племянницы без внимания, а её вопросы — без ответа.

 — Хочешь знать моё мнение, как своего дяди,или просто моё мнение, как мужчины?

 — Как мужчины, конечно!

 — Я, в общем, неплохо отношусь к экзотике иочень плохо — к обязательным внешним признакам социального статуса. Сейчаспоясню: во всех культурах, где существуют родовые татуировки, особые ритуальныеукрашения, рисунки на лице и на теле — это всегда имеет либо мистический смысл,как, к примеру, ожерелье шамана, либо заменяет этим народам удостоверениеличности, паспорт. Все необратимые изменения люди творят над собой не от нечегоделать, а потому что так принято. Это не их свободный выбор. Поэтому, виндийской культуре или в африканских племенах меня вполне устраиваютэкзотические, с нашей точки зрения, украшения, вот, то же кольцо в носу. А внашей культуре серёжки должны быть в ушах, а кольца — на пальцах, так для настрадиционно. Но, раз мы вольны выбирать — это вообще огромное преимущество. Ябы ничего не носил! Но увы…

Люди определённых профессий в самыхцивилизованных странах должны носить форму. — (принц тяжело вздохнул). — Мы стобой, к сожалению, тоже. В этом есть свой смысл. Или, например, у египетскиххристиан, у коптов, в обычае не просто носить крестик на шее, а делатьмаленькую татуировку креста на руке. Это удобно: ребёнок не потеряется варабском мире, его всегда будут знать кому вернуть, если он заблудится. Но вовремена очередного гонения на христиан, можешь себе представить, как это былоудобно! В случае чего — спрятаться не удастся. Такого рода признак может иметьбольшое значение. Даже огромное: иногда по цене он равен жизни. И татуировкиофицеров фашистской армии имели смысл: не давали всем назваться рядовымиисполнителями. Это я одобряю. А просто так, ради моды или баловства… Несколько пошло выглядит, ты не считаешь? Всё равно, как если бы ты,уходя с друзьями на прогулку в майке и в джинсах, надела на голову свою золотуюкорону для торжественных случаев. И ещё надпись бы на лбу сделала: "я —принцесса!" — Он нахмурился, думая о чём-то своём. — Иногда это оченькстати, но оттого не менее глупо.

 — Ага, у тебя-то есть татуировка! — сказала Юта,показывая на плечо дядюшки сквозь дорогой костюм.

 — Да, якорь. Остался на память от службы вофлоте. И не жалею, хотя совсем не хотел делать эту наколку.

 — А зачем тогда?

 — Это было именно общее повальное увлечение.Моде сложно противостоять, но дело даже не в этом. Я не мог объяснить ребятам,что отказываюсь не из страха перед болью, а просто не хочу. Нам, молодым,новичкам на море, не нужно было видимое удостоверение того, что мы — моряки,нам хотелось доказать себе и всем, что мы — бравые ребята, хотелось испытатьсебя. Тем более, мы только что впервые пересекли экватор. Это было как боевоекрещение.

 — Понимаю. Я бы тоже, наверно, не устояла.Да, без повода это не имеет ни малейшего смысла, ты прав.

 — И ты права в том, что это действиенеобратимо, — улыбнулся Юрген.

 — Какие мы умные, просто жуть! — сказала Ютаи рукой обняла дядю за плечи. — Жаль, этого никто не ценит! Слушай, а ты почемутакой мрачный? Какие у тебя неприятности с германским посольством?

 — Наследство. Полгода назад умер мойдвоюродный дядя, герцог Брауншвейгский. И, несмотря на весьма отдалённоеродство, других наследников, кроме меня, не нашлось!

 — Ты очень любил своего дядю?

 — Я его в глаза не видел.

 — Так это скорее радость, а не печаль, —задорно сказала Юта, хлопнув дядюшку по плечу: — Гусары в таких случаях даютполковой обед!

 — Ещё чего! — шутя, возмутился Юрген. — Яотказался от этого герцогства ещё тогда же, весной, когда только узнал онаследстве. Но я не предполагал, что других соискателей не найдётся. Изродственников по мужской линии — я один.