И ещё я не хотела расстраивать своих приёмных родителей. Им и так приходилось нелегко, как и всем, кто решился создать детский дом семейного типа. Добрые сердцем, они дали приют не одному ребёнку, лишившемуся семьи.

Меня нашли благодаря Сашке. Мы с ней лежали в одном травматологическом отделении. В одной палате. Она сломала ногу, когда в очередной раз пыталась удрать из интерната к своей родной бабушке. А меня туда привезли с места большой аварии, случившейся на развязке на скоростном шоссе. Тогда пострадало очень много людей, были погибшие. Перевернулся переполненный междугородний автобус.

Собственно, все до сих пор уверены, что и я ехала именно в нём. Поскольку никто из пассажиров других машин меня не опознал. В автобусе меня, правда, тоже никто не вспомнил, но могли и просто не заметить щуплую девчонку.

Мне тогда было двенадцать лет. Но чувствовала я себя беспомощным младенцем. Мир вокруг казался полным ужасов и незнакомых угроз.

Я не помнила, ни кто я, ни как попала на место аварии, ни саму аварию. Даже говорить мне было сложно, словно язык, на котором ко мне все обращались, мне незнаком, и слова со своими значениями неведомо как всплывали в голове.

Не знаю, как я тогда удержалась и не удрала от всех, сломя голову. Может, высшие силы надоумили.

Меня погрузили в скорую, укололи что-то успокоительное, и вместе с остальными пострадавшими отвезли в ближайшую больницу. Где и положили в одну палату с Сашкой. И тем самым определили мою дальнейшую судьбу.

Мои будущие приёмные родители как раз пришли сообщить моей будущей сестре, что хотят оформить над ней опеку и уже готовят все документы. Её единственная родственница, старенькая бабушка, была их соседкой, Сашку они знали сызмальства и хотели помочь осиротевшей девчонке. Та, подумав, в конце концов согласилась, а пока она думала, сострадательная Нина обратила своё внимание на меня.

Не знаю, что она усмотрела в том запуганном жалком зверёныше. Не знаю, почему внезапно прониклась и моей судьбой. Скорее всего, просто пожалела. Но как бы там ни было, спустя какое-то время они увезли из больницы не одну девчонку, а двоих.

Сейчас нас, таких приёмных, у них восемь человек. Пять дочерей и трое мальчишек. И я самая старшая. Если не считать их родную дочь Тому, которая уже давно живёт отдельно со своей семьёй.

И я бы тоже уже, возможно, жила… По закону Николай с Ниной только до двадцати трёх лет обязаны меня опекать, а двадцать три мне по моим новым документам, сделанным после той аварии, исполнилось уже два месяца назад. Но меня до сих пор до жути пугает перспектива оказаться одной в этом всё ещё чужом и незнакомом для меня мире. Всё кажется, что стоит мне только уехать насовсем из дома приёмных родителей, как меня тут же найдут монстры из сна. Бред, конечно, но справиться с собой я не могу.

Я этого, конечно, им не говорила. Но мама Нина как-то и сама догадалась. Ещё когда поднялся вопрос о моём высшем образовании. Неожиданно они с Николаем предложили мне идти на заочное, и платное, соответственно, но при этом оставаться жить с ними и продолжать помогать на ферме, приобщаясь к семейному делу. Если желаю этого.

Конечно же, я согласилась. Работать с землёй и всем, что дают её плодородные недра, мне всегда приносило несказанное удовольствие. А тут ещё и возможность остаться там, где я чувствую себя в безопасности.

Вот и осталась. И изо всех сил пыталась если не быть нормальной, то хотя таковой казаться.



— Ась, ты поздно сегодня будешь? — окликает меня Нина, загружая посудомойку.

Завтрак уже давно закончился. Все братья и сёстры, кроме Сашки отправились в школу. А сама Александра Батьковна ускакала к отцу на ферму. Там в самом разгаре стрижка овец.

— Не знаю ещё, мам, — качаю головой, собирая себе обед, состоящий из парочки бутеров с домашней бужениной и чая в термокружке. — Восточное пастбище надо проверить. Хочу посмотреть, что там с мостом. Если вода спала, нужно начинать ремонт. Прикину масштаб работ и возможные затраты.

— Возьми с собой кого-то, — выпрямившись, поворачивается ко мне приёмная мама. Хмурится задумчиво и обеспокоенно. — Я вчера в сельсовет ездила, там приёмный день был, народу много пришло. И разговоры разные ходят. Говорят, многие видели в последние дни каких-то чужаков на дорогих машинах-вездеходах. Может, просто туристы заезжие. А может опять на наши леса рот кто-то разевает. В любом случае, одной не безопасно разъезжать.

— Вот только этого нам не хватало. И кого мне взять? У всех своих дел по горло, — раздосадовано вздыхаю, поднимая на неё взгляд.

— Позвони Коле. Пусть кого-то надёжного отправит с тобой, — даёт дельный совет Нина. — Он бы и сам с тобой поехал, если бы мог.

— Он сам бы всё делал, если бы мог, — хмыкаю я. — До сих пор не понимаю, как это папа Коля не придумал способа себя клонировать, чтобы везде всё самолично успевать.

— Он над этим вовсю думает, — рассмеявшись, качает головой мама. — Звони, давай.

— Хорошо, сейчас, — широко улыбаясь, я складываю свой нехитрый харч в контейнер, а потом в сумку и достаю из кармана телефон.

Разговор с приёмным отцом немного ставит меня в тупик. С чего это он решил в сопровождающие мне отправить именно Данилу, который, как ветеринар, ему на месте нужен, я так и не поняла. Но спорить не стала. Авторитет Николая в семье непререкаем.

— Ну что? — интересуется Нина, закончившая убираться, пока я говорила. Подходит ко мне, замирая напротив.

— Данила со мной поедет, — сообщаю небрежно. — Нужно подождать немного, пока освободится.

Мама склоняет голову набок, внимательно всматриваясь в моё лицо. Невысокая, круглолицая и миловидная, она всегда буквально излучает женственную мягкость. И вместе с тем трудно найти более проницательного человека.

— Ты этому не рада, — замечает она. — Он тебе чем-то не нравится?

— Не знаю. Он меня чем-то напрягает, — передёргиваю плечами.

— Девочки уверены, что он на тебя глаз положил. Может в этом дело?

Ну вот. И она туда же. Это точно Сашка постаралась.

— Не думаю, мам. Мне он просто кажется смутно знакомым, — признаюсь ей честно. — И я всё пытаюсь вспомнить, где могла его видеть. Но не получается. Потому и настораживает.

Нахмурив брови, Нина пару секунд задумчиво молчит. И я вижу, как напрягаются её плечи.

— Ты думаешь, что могла видеть его до аварии? — спрашивает осторожно.

— Не знаю. Может быть, — опускаю голову, рассматривая носки своих ботинок. — Всё равно наверняка знать этого не могу. Лучше бы мне вспомнить, что встречала его, допустим, где-то в городе, и успокоиться. Так только нервы трачу.

— Сашка проговорилась, что ты сегодня во сне стонала и плакала, — внезапно вышибает меня приёмная мама из колеи. — Снова кошмар?