– Но я ведь все вам рассказываю, не так ли? – с раздражениемотозвался Картрайт.

Взгляд и голос Перри Мейсона оставались бесстрастными.

– Не знаю, – промолвил он. – Я просто напомнил вам об этом.А теперь расскажите о вашем завещании.

– Я уже все рассказал.

– То есть как?

– Все, что я имею, завещается миссис Клинтон Фоули.

Перри Мейсон воткнул ручку в подставку и побарабанил постолу пальцами правой руки, внимательно глядя на собеседника.

– Ну, тогда поговорим о собаке, – сказал он.

– Собака воет, – заявил Картрайт.

Мейсон сочувственно кивнул.

– Она воет главным образом ночью, – продолжал Картрайт, – ноиногда и днем. Это сводит меня с ума. Я не могу выносить это постоянное вытье.Вы ведь знаете – есть примета, что, если собака воет, кто-то поблизости скороумрет.

– А где находится собака? – спросил Мейсон.

– В соседнем доме.

– Вы имеете в виду, – уточнил адвокат, – что миссис КлинтонФоули живет в доме по одну сторону от вашего, а воющая собака – по другую?

– Нет, – ответил Картрайт. – Я имею в виду, что воющаясобака находится в доме миссис Клинтон Фоули.

– Понятно, – кивнул Мейсон. – Советую вам, мистер Картрайт,рассказать мне все.

Картрайт раздавил окурок в пепельнице, поднялся, быстроподошел к окну, посмотрел наружу невидящими глазами, затем повернулся ивозвратился к столу.

– Есть еще один вопрос по поводу завещания, – сказал он.

– Да?

– Предположим, миссис Клинтон Фоули в действительности немиссис Клинтон Фоули?

– Что вы имеете в виду?

– Допустим, она живет с Клинтоном Фоули как его жена, но насамом деле таковой не является?

– Это ничего не изменит, – медленно произнес Мейсон, – есливы описали ее в завещании как «миссис Клинтон Фоули, женщину, которая внастоящее время проживает с Клинтоном Фоули на Милпас-драйв, 4889, в качествеего жены». Другими словами, завещатель имеет право оставить свою собственностьтому, кому пожелает. Терминология описания важна лишь в том смысле, в каком онаобъясняет намерения завещателя. Например, зачастую мужчины, умирая, оставлялисобственность своим женам, но выяснялось, что они не являлись законнымисупругами. Бывали даже случаи, когда люди завещали имущество сыновьям, а потомоказывалось, что они вовсе не их сыновья…

– Меня не заботит подобная чепуха, – нетерпеливо прервалАртур Картрайт. – Я спрашиваю вас о конкретном случае. Это что-то меняет илинет?

– Абсолютно ничего, – ответил Мейсон.

Взгляд Картрайта внезапно стал хитрым.

– Ну а если существует настоящая миссис Клинтон Фоули?Предположим, Клинтон Фоули когда-то вступил в законный брак и до сих пор неразвелся, а я завещаю свою собственность миссис Клинтон Фоули?

– Я уже объяснил вам, – ответил Перри Мейсон тоном человека,успокаивающего беспочвенные страхи, – что важны только намерения завещателя.Если вы оставляете собственность женщине, которая сейчас проживает поуказанному адресу в качестве жены Клинтона Фоули, этого вполне достаточно. Но,насколько я понимаю, Клинтон Фоули жив?

– Конечно, жив. Он мой сосед.

– Ясно, – небрежно произнес Мейсон, осторожно нащупывая путьк тому, что его занимало. – И мистер Клинтон Фоули знает, что вы намеренызавещать вашу собственность его жене?

– Разумеется, нет, – сердито отозвался Картрайт. – Он ведь ине должен знать, верно?

– Верно, – кивнул Мейсон. – Я просто поинтересовался.

– Ну, он об этом не знает и не узнает!

– Превосходно, – сказал Мейсон. – С завещанием мыразобрались. Как насчет собаки?

– С собакой нужно что-то сделать.

– Что именно вы хотите предпринять?

– Я хочу, чтобы Фоули арестовали.

– На каком основании?

– На таком, что он сводит меня с ума. Так нельзя обращатьсяс собакой. Это часть плана преследования! Этот человек прекрасно знает, как яотношусь к собачьему вою! Он купил собаку и научил ее выть! Собака раньше невыла – это началось только в последнюю ночь или две. Он делает это специально,чтобы изводить меня и свою жену! Она лежит больная в постели, а собака рядомвоет! Значит, рядом кто-то скоро должен умереть!

Картрайт говорил быстро, лихорадочно сверкая глазами ибеспорядочно жестикулируя.

Мейсон поджал губы.

– Думаю, – произнес он, – я не смогу заняться вашим делом,мистер Картрайт. Сейчас я очень занят – только что вернулся с процесса обубийстве и…

– Знаю, – прервал Картрайт. – Вы думаете, что я спятил ибеспокою вас из-за ерунды. Но это не так. Уверяю вас, это одно из самых крупныхдел, которыми вам когда-либо приходилось заниматься. Я потому и пришел, что вывели то дело об убийстве. Я был в суде и слушал вас. Вы отличный адвокат – ссамого начала обошли на корпус окружного прокурора.

Мейсон улыбнулся.

– Благодарю за лестное мнение, мистер Картрайт, – сказал он,– но вы должны понимать, что моя работа в основном протекает в суде. Яспециализировался на судебных процессах. Составление завещаний не совсем помоей части, а историю с воющей собакой, по-моему, можно уладить без помощиадвоката…

– Нет, нельзя, – возразил Картрайт. – Вы не знаете, что затип этот Фоули. Возможно, думаете, что гонорар не будет стоить потраченноговами времени, но я хорошо заплачу.

Вынув из кармана туго набитый бумажник, Картрайт открыл его,извлек три купюры и протянул их адвокату, но деньги выскользнули из егодрожащих пальцев и упали на блокнот.

– Здесь триста долларов, – сказал он. – Это задаток. Поокончании дела заплачу вам гораздо больше. Я еще не был в банке и не снялденьги со счета, но собираюсь это сделать. У меня достаточно денег в банковскомсейфе…

Но Перри Мейсон не стал обсуждать вопрос о гонораре. Кончикиего твердых чувствительных пальцев бесшумно постукивали по столу.

– Если я буду действовать в качестве вашего адвоката, мистерКартрайт, – медленно проговорил он, – то так, как сочту наилучшим для вашегоблага и ваших интересов. Вы это понимаете?

– Конечно, понимаю. Этого я от вас и хочу. Толькосогласитесь взяться за это дело – большего и не прошу.

Перри Мейсон подобрал три сотенные купюры, сложил их и сунулв карман.