– Познакомьтесь с мистером Купером – моим ассистентом, –представил его Доркас.

Толстенький человечек улыбнулся, шагнул вперед и обменялсярукопожатиями с Картрайтом, задержав его руку в своей чуть дольше положенного иокинув его лицо быстрым оценивающим взглядом.

– Ну, – сказал Мейсон, – полагаю, мы можем приступать?

– Разумеется, – кивнул Доркас, садясь за стол.

Это был высокий, худощавый, лысый мужчина. В его скуластомлице ощущался быстрый и хваткий ум, отчего собеседникам нередко становилось непо себе.

– Речь идет о собаке, – начал Перри Мейсон. – Клинтон Фоули,проживающий на Милпас-драйв, 4889, рядом с домом мистера Картрайта, держитполицейскую овчарку, которая воет.

– Ну, – с усмешкой заметил Доркас, – если собаке позволяюткусаться, то ей можно позволить и повыть.

Артур Картрайт не улыбнулся. Сунув руку в карман, он вытащилпачку сигарет, но после недолгого колебания вернул ее на прежнее место.

Блестящие глазки Купера, продолжавшие изучать Картрайта, намомент стали серьезными, затем вновь заискрились добродушием.

– Этого человека нужно арестовать, – заявил Картрайт. –Слышите? Вытье следует прекратить!

– Разумеется, – кивнул Мейсон. – Для этого мы здесь исобрались, мистер Картрайт. Расскажите им вашу историю.

– Нет никакой истории. Собака воет – вот и все.

– Постоянно? – осведомился Купер.

– Да, постоянно. Конечно, не все время, а с промежутками –знаете, как воют собаки. Ни одна псина не может выть непрерывно – повоет,перестанет и снова начинает выть.

– А что заставляет ее выть? – спросил Купер.

– Фоули, – уверенно отозвался Картрайт.

– Почему? – допытывался Купер.

– Потому что он знает, что это доводит до белого каленияменя и его жену. Она больна, а собачий вой предвещает смерть. Говорю вам, этонужно прекратить!

Доркас пробежал пальцем по оглавлению книги в кожаномпереплете и ворчливо заметил:

– Ну, существует указ, что если кто-нибудь держит собаку,корову, лошадь, цыплят, петуха, цесарку – любое животное или птицу – внаселенном районе, неважно, в черте города или нет, причиняя беспокойствоокружающим, то это считается правонарушением.

– Тогда что еще вам нужно? – осведомился Картрайт.

– Лично мне ничего не нужно, – засмеялся Доркас. – Я нежалую ни воющих собак, ни кукарекающих петухов. Это постановление приняли всвое время с целью держать молочные фермы и конюшни подальше от населенныхрайонов. Милпас-драйв, безусловно, к ним относится. Там находится несколькодорогих жилых домов. Какой у вас адрес, мистер Картрайт?

– Сорок восемь девяносто три.

– А Фоули проживает в доме номер 4889?

– Да.

– Тем не менее эти дома расположены рядом?

– Да.

– У вас большой участок?

– Средний. Большой у Фоули.

– Он состоятельный человек?

– Какое это имеет значение? – с раздражением спросилКартрайт. – Конечно, состоятельный, иначе он бы не жил там.

– В принципе это не имеет отношения к делу, – медленноответил Доркас, – но мы должны действовать осмотрительно. Я не хотел быарестовывать респектабельного гражданина без предупреждения. Предположим, япредупрежу его?

– От этого не будет никакого толку, – буркнул Картрайт.

– Мой клиент, – с достоинством произнес Перри Мейсон, –желает действовать по справедливости. Вы можете использовать методы на вашеусмотрение, Доркас, но я намерен настаивать, чтобы собачий вой прекратился рази навсегда. Вы сами видите, что из-за этого мой клиент пребывает в нервномсостоянии.

– Я не нервничаю, а просто слегка расстроен, – огрызнулсяКартрайт.

Мейсон молча склонил голову. Купер посмотрел на него, едвазаметно кивнул и вновь устремил взгляд на Картрайта.

– Думаю, – снова заговорил Доркас, – что прокуратура недолжна начинать судебное преследование без предупреждения. Мы отправим письмомистеру Фоули, уведомив его о жалобе и напомнив об указе, согласно которомусодержание подобной собаки является правонарушением. Мы объясним ему, что, еслисобака больна, ее следует поместить в лечебницу или питомник вплоть довыздоровления.

Перри Мейсон посмотрел на Картрайта. Тот попыталсязаговорить, но его сразу же прервал Доркас:

– Сколько времени там находится собака, мистер Картрайт?

– Точно не знаю – не менее двух месяцев. Я сам живу наМилпас-драйв всего два месяца. Все это время собака была там.

– Но раньше она не выла?

– Нет.

– А когда начала выть?

– Прошлой или позапрошлой ночью.

– Насколько я понимаю, – сказал Доркас, – ваши отношения смистером Фоули хорошими не назовешь. Полагаю, вы не станете просить его, чтобыон заставил свою собаку прекратить выть?

– Не стану.

– Как насчет того, чтобы позвонить ему по телефону?

– Ни за что!

– Ну, предположим, я ему напишу…

– Вы не знаете Фоули, – с горечью промолвил Картрайт. – Онразорвет ваше письмо и заставит собаку выть еще сильнее. Ваше послание вызовету него только злобную радость – ведь это доказывает, что ему удалось менядостать. Он покажет письмо жене и… – Картрайт внезапно умолк.

– Продолжайте, – подбодрил его Доркас. – Что еще он сделает?

– Ничего, – мрачно буркнул Картрайт.

– Думаю, – вмешался Мейсон, – нас удовлетворит ваше письмо,мистер Доркас, при условии, что, если собака не перестанет выть, будет выписанордер.

– Разумеется, – согласился заместитель окружного прокурора.

– Но письмо, отправленное по почте, доставят не раньшезавтрашнего дня, даже если вы вышлете его немедленно, – продолжал Мейсон. –Предлагаю вам составить официальное уведомление и послать его с одним из вашихсотрудников. Пусть он вручит послание лично Фоули, а если он отсутствует,кому-нибудь из его домочадцев. Тогда Фоули убедится, что жалоба мистераКартрайта имеет юридическое обоснование.

Картрайт упрямо тряхнул головой.

– Я хочу, чтобы его арестовали, – заявил он.

– Вы передали дело в мои руки, мистер Картрайт, – терпеливосказал Перри Мейсон, – поэтому не забывайте то, что я вам говорил. Вы самиутверждали, что Фоули мстителен, что он состоятельный человек и может принятьпротив вас ответные шаги. Если это произойдет, вам придется доказывать, что выдействовали честно и добросовестно. Думаю, меры, предложенные мистером Доркасомс внесенными мною изменениями, сделают ваш статус безупречным с юридическойточки зрения. Советую вам согласиться на эту процедуру.