Одна из моих французских подруг, НадинЛеклерк, служит в большом отеле. Она рассказывала, что у портье есть систематайных знаков, при помощи которых они «маркируют» постояльцев. Допустим, буква«к», приписанная к имени гостя, первая от слова «кошон»,[1] означает, чтоданное лицо безобразничает в номере, «а», от слова «аржан»,[2] – говорит ощедрых чаевых, которые раздает гость. Наверное, и в авиакомпаниях пользуютсянехитрым шифром, и что-то сейчас подсказывает мне, что буква «i» – сокращениене от «идеального обслуживания», а от слова «идиот».

Но не буду живописать отлет домашних в Париж,вернусь в то утро, когда меня на рассвете выдернул из сладкого сна настойчивыйзвонок телефона. Сообразив, что трубку снять больше некому, я схватила ее исердито рявкнула:

– Слушаю!

– Утка прибудет в четверг, – раздалось вответ.

На секунду я оторопела. Потом, подавив желаниесказать: «Шпион живет этажом выше»,[3] возмутилась.

– Неужели вам не стыдно? Посмотрите на часы!Беспросветная рань!

– Ты чего? – заявил, совершенно не смущаясь,незнакомец. – Уже девять, народ давно встал!

Я разозлилась еще сильнее.

– У вас будильник вверх ногами перевернут!Шесть часов!

– Так то в Москве, – обрадовался мужчина, – ау нас люди давно на огородах. Дашута, ты меня не узнала? Это ж я, Кирюха, мы сженой у тебя в Ложкине весной гостили.

Я постаралась изобразить радость.

– Кирилл! Извини, спросонья я плохо соображаю!

– Я решил сказать тебе «спасибо» за отличныйотпуск, – сообщил знакомый.

– Пожалуйста, – вежливо ответила я.

Действительно, в конце марта нам на головунеожиданно свалился мой приятель студенческих лет, проживающий сейчас в городкеза несколько сотен километров от Москвы. Кирилл и Лена Ласкины провели вЛожкине почти сорок дней, уехали они тридцатого апреля, а сейчас середина июня.Кирюха слегка задержался с изъявлениями благодарности. С другой стороны, лучшепоздно, чем никогда.

– В знак нашей любви к тебе, – торжественнопровозгласил Кирилл, – посылаем тебе утку.

– Живую? – оторопела я.

Ласкин абсолютно серьезно ответил:

– Нет, потрошеную. Попробуете домашнююутятинку с хорошим жирком. Это тебе не магазинная замороженная дрянь, анастоящая птичка. У вас в Москве все хорошо, дома красивые, метро, театры-музеии так далее, а вот со жратвой кирдык, яйца несвежие, молоко порошковое, яблокипластиковые… мы с Ленкой прям изголодались. В общем, встречай завтра поезд,вагон семнадцать, место десять, Анна Сергеевна Тяпа. Это фамилия такая, онатебе посылку передаст.

И что я должна ответить благодарному Кириллу?Сказать правду: огромное спасибо, но у нас никто не будет есть жирную утку, мыпредпочитаем еду диетическую, куриную грудку без кожи, например, – показалосьмне невоспитанным. Я изобразила бурный восторг.

– Ой, как здорово!

– Самую большую тебе выбрал – пять кило! –уточнил Кирилл. – Поезд прибывает в десять тридцать утра. Смотри не опоздай.

Еще раз лживо изобразив восторг, я повесилатрубку и пригорюнилась. Подсчитаем боевые раны: сначала Ласкины жили у насбольше месяца, и каждый день их пребывания сопровождался тайным вечернимсобранием семьи в моей спальне, мы решали: кто завтра отвезет гостей в Москву,поведет их по магазинам-ресторанам-кино-выставкам, а затем доставит в целости исохранности в Ложкино. А теперь угадайте, кому почти всегда доставаласьпочетная роль шофера и экскурсовода в одном флаконе? У всех находилисьнеотложные дела. Зайка готовила пилотные выпуски новой программы и пропадала вОстанкино, Аркадию предстоял сложный процесс, и наш адвокат метался между СИЗОи своим офисом, Дегтярев шел по следу серийного маньяка, Маруську попросилиприглядеть за лабораторными животными, их требовалось кормить ровно через сороквосемь минут, ни секундой раньше, ни мгновением позже. Одна я, по мнению членовсемьи, праздно валялась на диване.

Пять с лишним недель я развлекала Кирилла сЛеной и не смогла удержать счастливой улыбки, когда они отбыли домой. И воттеперь Ласкины решили изъявить благодарность, и сегодня мне снова пришлосьвскакивать ни свет ни заря, чтобы встретить поезд, который прибывает в Москву втот час, когда я обычно пью кофе. Прибавьте ко всем неприятностям внезапнохлынувший дождь, отсутствие зонтика в моей сумке, босоножки, весьма необдуманнонадетые мною для похода на вокзал, и вы поймете, какие чувства я сейчасиспытываю к Ласкиным и ни в чем не повинной тушке утки. Меньше всего на светемне хотелось идти почти босиком по грязным лужам, но деваться-то некуда. Если яне заберу утку, Кирилл с Леной обидятся!

Глубоко вздохнув, я пошла по платформе, разыскиваясемнадцатый вагон. Спустя минут пять мне стало ясно: его нет, составзаканчивается шестнадцатым. Следующие четверть часа я, как испуганный лось,металась вдоль поезда, поскольку великолепно знаю, что нумерация может идтивразнобой. Но в конце концов пришла к выводу: в этом поезде нет и никогда небыло вагона под нужным мне номером и о женщине с благозвучной фамилией Тяпаникто не слышал. Впрочем, была и хорошая новость: я так промокла, что пересталазамечать дождь.

Потерпев сокрушительную неудачу, я побежала ксвоей припаркованной машине и наткнулась на прелестную компанию, состоявшую изгаишника и эвакуаторщика, которые уже успели водрузить мой автомобиль наплатформу. Упрашивать братьев-разбойников пришлось довольно долго, но в концеконцов оба, вполне довольные полученной мздой, удалились восвояси.

Я перевела дух, оценила свои потери, хотелаотправиться в Ложкино, и тут зазвонил телефон.

– Тетя Даша, привет, – зачастил веселыйголосок, – это Ира Савельева. Как дела?

Воспитанный человек не должен отвечать натакой вопрос правду, поэтому я незамедлительно воскликнула:

– Замечательно. А у тебя?

– Мне нужна твоя помощь, – объявила Иришка.

– А что надо делать? – предусмотрительноспросила я.

Ира еле слышно зашептала: