Тихий шорох старых страниц под пальцами наполнял тишину библиотеки. Она была древней, как этот дом из чёрного неприветливого камня. Вдоль стен тянулись старые стеллажи с потрёпанными книгами. На некоторых уже выцвели названия. На вторых проступили чёрные пятна плесени. Третьи проели кожееды.

Из пыльных окон в обрамлении старых штор лился бледный свет Уймы, которая так и порывалась скрыться за горизонтом. Утром сюда заглядывал золотистый свет Кайи, и из — за этого библиотека казалась ещё ущербнее. Становились видны все трещинки на полу и стенах. Все потрёпанные обложки книг. Вся витающая в воздухе пыль…

За приоткрытыми дверьми послышался тихий топот детских ног. На миг он затих, но вот скрипнули старые петли и одна из дверей приоткрылась. Я ощутила на себе взгляд раньше, чем священную тишину библиотеки прорезал полный непонимания и удивления визг.

— Еста! Еста! — заверещала девчонка с копной непослушных каштановых волос и выпавшим на днях передним зубом. — Офять читаеф?

— Фу, книги! — многозначительно закивала вторая, с отвращением оглядывая старую библиотеку. — Вот бы всё тут сжечь к огню Древних!

— Что бы вы перестали и вовсе язык понимать? — не отрывая взгляда от страницы, прохладно поинтересовалась я.

Обе младшие сестры так и вздрогнули, сжавшись. А ведь я пока на них не взглянула.

— Ты всё время проводишь на этом кладбище бумаги, — попыталась взять реванш Охи — ей недавно исполнилось двенадцать, как Кайя и Уйма не пересеклись на небе. А за всё это время она научилась только писать своё имя. — Почему ты так любишь эту старую рухлядь? Этой бумаге больше, чем самому Дому!

— Вот именно, — сухо осудила я, наконец — то подняв на них глаза. Охи вмиг оробела и сжалась, а Миа тут же спряталась за сестру, старательно не смотря в мои глаза. — Книги могут рассказать многое. Кто кого предал, кто и как жил, историю нашего клана, историю подвигов и проигрышей. Это — фундамент нашего будущего. Не помни ты, кем являешься, не будешь ничего из себя представлять в будущем.

Сёстры молчали, сжавшись под моим взглядом и оробев. Их настрой вмиг пропал, а ведь они для чего — то сюда пришли. В старую библиотеку кроме меня никто не ходит, а значит, они тут вовсе не из — за книг. Видимо, в клане вновь что — то случилось, раз они прибежали за мной.

Отложив книгу, я выпрямилась, хотя и так сидела ровно.

— Что вы от меня хотели?

Миа толкнула Охи, которая даже сжала пальцы, смотря на мои чёрные туфли. Сами они были босиком. Почти все комнаты и коридоры Дома клана были застелены тёплыми мехами убитых на охоте зверей. Мужчины и женщины часто пренебрегали обувью, а дети следовали их примеру.

— Старшая сестрица сейчас будет будить своего дракона… — едва слышно произнесла Охи.

На миг у меня перехватило дыхание.

Ельи должна была пробудить своего дракона на своё восемнадцатилетие, минувшее три года назад. Отцы клана всё время отказывали, пока вдруг не решили наконец — то допустить Ельи до ритуала. Меня, на два года младше, так и не пропустили. Своего дракона я должна была будить год назад.

— И вы думаете, что у Ельи получится? — вскинула бровь я.

— У Има же получилось… — начала было Миа, как Охи толкнула её, мешая закончить.

Сердце болезненно сдавило воспоминание.

Да, у кого — то из клана Ничтожных получилось пробудить дракона. Всего у одного человека за минувшие двести лет с Войны Кланов. Надежда, возродившаяся было в наших сердцах, рухнула вместе со смертью нашего брата.

— Идёмте, — стараясь, что бы голос не дрогнул при воспоминании об Име, кивнула я, поднимаясь с места.

Тёмно — бардовое платье зашелестело тонкой тканью, едва прикрывая щиколотки. Этому платью было больше, чем мне. Оно досталось от матери, которая надеялась, что хоть единственная её дочь из клана будет носить платье, а не обноски из штанов и шкур. Здесь издавна не было дорогих тканей, шелков и пряжи. Только шкуры, из которых шили грубые одежды под стать людям из клана Ничтожных.

Охи и Миа неслись впереди, чуть ли не повизгивая в голос и надеясь, что хоть сегодня кому — то из наших удастся разбудить яйцо дракона. Я ступала следом, ощущая под ногами уже изрядно износившийся ковёр из толстого короткого меха. Окна Дома выходили на поля с жёлтой увядшей травой, что ближе к горизонту вспыхивала золотом. Земля вокруг Дома всегда была мёртвой — здесь было кладбище жёлтой старой травы, воздух казался пустым, да и небо, нависшее над этой местностью, всегда было затянуто серыми облаками.

Дойдя до каменных резных дверей, ведущих в святилище, я окинула взглядом вырезанные морды драконов. Они пристально смотрели за нами, разинув свои полные клыков пасти. Под их взглядами становилось неуютно, и еле поборов дрожь, я не спеша вошла в мрачный зал без окон. Лишь свечи с жёлтыми огоньками освещали стены с массивными колоннами, высокий, утопающий во мраке, потолок, и круглый бассейн в центре. Вокруг него собрались фигуры членов клана: высокие широкоплечие мужчины, обтянутые мехами и кожей убитых животных, которым я была по грудь. И женщины с толстыми, толщиной в руку, косами и в штанах. Им я была по подбородок.

Скользнув взглядом по залу, я заметила одиноко стоявшую у стены фигуры матери. Она была из соседнего клана — клана Алокрылых, отданная моему отцу в качестве мира. Такая же невысокая, по сравнению с кланом Ничтожных, тонкая и надменная. Она с прищуром смотрела на других, но никогда не вмешивалась. Порой о её существовании напоминали только дети, которые, словно в насмешку судьбе, пошли в отца. Лишь я одна в неё.

— Вы тоже тут, — мягко присела я, подойдя к матери.

Женщина перевела на меня свои тусклые глаза, с секунду вглядываясь в моё лицо, прежде чем опустить плечи.

— Аеста, милая, — прошептала она. — Ты тоже пришла посмотреть на очередную жалкую попытку клана Ничтожных возродить себя из пепла?

Я не ответила.

Мать презирала этот клан. Их «варварские» традиции, их бедность, болезни на землях и прочее. Презирала своего мужа, своих детей, которые если и помнили про Има, то только из — за того, что он пробудил дракона. Возможно, она презирала бы и меня, если бы мне не досталась её внешность.

— Только посмотри, — продолжила мать, скривив губы.

Я вгляделась в стоявших впереди людей. Мне не надо было пробиваться в первые ряды, что бы знать, что там происходит.

Сейчас Ельи спустится в бассейн, который открывает проход в подземную пещеру с кладками драконов. И заберёт одно яйцо, что бы спустя несколько минут вынырнуть на поверхность и, как все до неё, понять, что ничего не будет. Из яйца никто не вылупится. И клан вновь продолжит жить так, как жил до этого.

— Всё ещё надеются, что смогут вернуть себе былое величие, — продолжила мать, скомкав ткань платья тонкими изящными пальцами. — Наивные дураки. Вместо того, что бы смириться, продолжают пытаться… лучше бы они сберегли Има. Моего мальчика…