Здесь, ночью близ врат, их силы вполне хватит, чтобы повесить на Энши оковы страшнее человеческих. Стоит ли надеяться, что Гансу или Ричарду хватит веры, чтобы помочь извне?

Пустые, бесполезные мысли. Слишком человеческая черта придумывать себе проблемы и трястись от ужаса в слепом ожидании. Энши понимал: пусть он ослаблен — врата тоже открыты не полностью. Тёмные тоже слабы. Им нужно впитать в себя больше ужаса, агонии и крови. Сожрать и переварить больше душ, чтобы выползти из своей норы и снова попытаться погрузить мир в безнадежный горький хаос.

Сейчас, когда Ричард начал снимать печати, Ганс поверил в магию, а Дерек так глупо продал собственную душу огню, Энши будет становиться только сильнее.

Стоило сказать спасибо императору за такую оригинальную отсрочку. Да, Энши до тошноты ненавидел оковы, сдерживающие его сущность, но именно они помогли подобраться так близко и до сих пор не влипнуть в неприятности.

День пути.

Всего день пути — и они будут на месте.

А пока… Энши чуть слышно вздохнул и перевёл взгляд на нахохлившегося у самого огня Дерека. Наконец-то тот успокоился, перестал панически взывать к стихии. В первый момент Энши с трудом успел запретить пламени подчиняться мальчишке. Иначе вокруг давно было бы пепелище.

Энши знал: Дерек труслив и несдержан, но надеялся, что силы и влияния хватит, чтобы отсрочить финал. Но Дерек ломался с каждой минутой. Слишком быстро. Его дух трещал, что та ветка в костре. В бою от Дерека не стоит ждать чудес. Энши увидел в несостоявшемся самоубийце оружие, отчаяние которого уничтожит всё, стоит дать волю. И Дерек с лихвой оправдывал возложенные на него ожидания.

Рассвет разгорался медленно, тяжело. Тёмные не спешили отступать. Солнце загоняло основные силы назад за врата, но даже того, что осталось, хватало, чтобы пожирать слабые утренние лучи вязким туманом.

Серая слякоть висела в воздухе, забивалась в легкие, навевала сон. Энши чувствовал в ней чуждую природу, далекую от обычной лесной дымки, напоенной водой и запахами прелой листвы. Но всё же туман опускался, распадался грязными ошметками и уползал куда-то к горам. К тому времени, как открыл глаза Ганс, его почти не осталось. Увы, драгоценные часы тоже ушли. Энши совсем не заметил, как утро подобралось к полудню.

Люди двигались сонно, вязко. Но если Ганс быстро взял себя в руки и даже успел отчитать Энши за упущенное время, Дереку стало только хуже. Его трясло от каждого звука, зубы отбивали дробный ритм, от еды он совсем отказался. С каждым взглядом на мальчишку уверенность Энши в придуманном на ходу плане таяла, как недавний туман. Что-то внутри обреченно шептало: «не дотянет, не справится, не выдержит…» Для подчиненного панике пламени Дерека не будет разницы, человек перед ним или тень.

— Ганс, дай-ка мне меч.

— Меч? Но… Скажи, для чего? Меч — это душа и гордость воина! Его Императо…

— Просто дай мне меч. Душа и гордость живут в другом месте, поверь.

— Прости, но я всё же хочу знать, для чего. Меч принадлежал моему отцу, и я…

— Иначе ты будешь обузой.

Ганс характерно дернул подбородком, но в этот раз отдал свою железку без всяких вопросов. Двуручный меч с рукоятью, украшенной золотом и какими-то символами. Наверняка каждый из них имел свой смысл и являл собой ту самую гордость. Но Энши гораздо больше интересовали руны на клинке. Устаревшие в этой эпохе, они были в ходу во времена магии. Сейчас, должно быть, служили ритуалам и хранителям библиотек.

«Ставь на кон жизнь. Но храни свою душу».

Девиз под стать Гансу, если он способен прочитать замысловатую вязь или хотя бы представляет, о чем поёт его сталь. Так или иначе, древний язык усилит магию, станет прекрасным проводником и хранителем.

Энши прикрыл глаза, с силой выдохнул и не стал вдыхать снова. Недостаток воздуха разлился по телу слабостью, отделяя человеческое от внутренней сути. Мешали оковы, мешали печати, зов едва достигал глубинного «Я», но всё же Ричард сделал уже достаточно, чтобы стихия откликнулась.

Истинная божественная сила выглянула несмело, будто принюхалась, остерегаясь яда оков. Мгновение, другое. Люди привыкли уподоблять себе, их вера наделяет даже камни чем-то слишком человеческим, обычно чуждым. Рождённые такой верой души богов не исключение. Но на Изнанке нет места навязанному «Я». Оно растворяется в изначальном. Остается лишь желание. Приказ.

Пламя есть пламя.

Пламени не нужны голос, чувства и тело. У него нет и собственной воли. Во все времена стихия безмолвно подчинялась тем, кто способен ей управлять.

Мир изменился, разбился на элементы и чувства. С изнанки Энши чётко видел каждую нить, знал смысл и назначение. Мог коснуться любой. Но важны были лишь те, что выходят от него самого.

Вот нить Ричарда — прочная и аккуратная: он знал себя, знал свою жизнь, а путь выбирал осознанно даже тогда, когда выбора не было вовсе. Сейчас по его нити текли растерянность и безрассудство. Должно быть, наконец понял, что его задача не так уж проста.

Дерек — лохматая, тонкая, истертая нить, из которой во все стороны торчат неровные обрывки. В ней почти нет света, зато сила течёт огромным потоком. Энши невольно скривился. Неприятная связь. Будь обстоятельства другими, он бы ни за что не стал создавать её в числе первых. Во времена магии сущность Энши тонула в огромном клубке, отдельные голоса сливались в шум, от которого было легко отстраниться.

Сейчас нитей мало. Энши слышал их все, хотел того или нет. Приглушал, да. Не вслушивался. Но слышал. И метания Дерека вовсе не делали жизнь краше. Энши пачкался о них и порой, всё чаще за последние сутки, безотчетно закрывался, вслушиваясь в нити Ганса и Ричарда. Там Энши брезгливо стряхивал с себя плесень отвергнутой жизни и отдыхал.

Две белые нити: беспокойство Ганса и глубинный ужас самого императора. Эти не просто присоединялись — окутывали сущность ядовитой лозой. Но Энши едва сдерживал смех. Император не знал, что любой из Пяти изначально видит души насквозь. Не знал он, для чего на самом деле нужны магические оковы. Не знал о связи. Не знал о нитях. Император пытался убеждать, лгать, даже подавлять своей властью, хотя проиграл каждую из этих битв ещё до начала.

Другое дело Ганс.

Огненная сущность нащупала руны меча, прокатилась по руке, сжигая плоть, и влилась в первый из знаков. Второй… Третий… Вскоре вся руническая вязь горела белым пламенем, которое медленно впитывалось в сталь.

Каким должен быть этот меч?

Для чего он нужен хозяину?

Для чего сам Энши здесь и сейчас пошел на создание артефакта? Истинного, а оттого одного из сильнейших во всех мирах.

Ответ на эти вопросы складывался лишь один: защита.

Искренний, верный Ганс только и делал, что защищал. Императора от нападок Энши. Самого Энши сначала от разбойников, затем и от тёмных, без сомнений решившись пожертвовать жизнью. Дерека, хотя даже не видел, насколько тому не нужны ни жизнь, ни забота. Незнакомую женщину от вандалов и псов…