белом костюме, он казался инородной частицей среди мрачного настроения этого вечера. ― Ты довольно смышлён, но не пытаешься проявить себя. Это кажется подозрительным.

— Почему же?

— Потому что каждый член Совета Роменклава пытается достичь ещё большей вершины, даже несмотря, на уже имеющуюся власть. А то, что ты так смирен меня волнует, обычно у подобных тебе амбиции имеют опасные последствия. Таких, как ты, если не оборвать крылья вовремя, уже никто не сможет остановить. Ты новенький, не принял ещё сторону. В Совете и так много проблем. Роменклав живёт в мире и процветании вот уже восемьдесят лет. Ни гражданских войн, ни восстаний, но меня тревожит это спокойствие. Обычно такое долгое затишье оборачивается большой трагедией. Поэтому стране нужен каждый, чтобы в ненастный час спасти её.

— Говорите так, будто что-то знаете.

— Ты сторонишься всех, вот что я знаю. Кто-то может неправильно сделать выводы и попробовать копнуть глубже.

— Это угроза?

— Напутствие.

— Кто-то может начать копаться и в вашем прошлом. ― Михаил ответил на змеиную улыбку Виктора, ухмылкой. Ему не нравился этот разговор. Альтов слишком часто вылавливал его в одиночку и пытался завести тесное общение. ― Каждый из нас что-то скрывает или от чего-то бежит.

— Безусловно, ― Виктор обернулся и посмотрел на дворец. Белые стены подсвечены, углубляя масштабность постройки. Четыре башни, что симметрично располагались от центральной, заворачивая замок в полумесяц, пестрили окнами, в которых уже зажегся свет. ― А что скрывают наши правители? Вместе с ними костенеет наша страна. Их страх распространяется всё дальше, а мы ― Совет ― должны поддерживать то хрупкое равновесие, что досталось нам от предков. Мы должны предупреждать возможные катаклизмы, что порождены магией или человеческой жадностью.

Неприятная пауза подразумевала под собой намёк. Разумовский не сомневался, что Виктор следит за ним по возможности своих сил, поэтому старался не попадаться или раскрывать о себе слишком много.

— Выбор сделать непросто. В начале пути всегда за главенство бьются: справедливость и намерение. Всех нас воспитывали с чинным благородством, и вбивали намерение делать только хорошие дела. Но когда приходит время, мы должны пожать руку, что будет протянута или нет.

— Прийти с намерением угрозы было ошибкой, ― бесцветно произнёс Михаил, и приблизился к Виктору, что дёрнулся, но смог удержать маску безмятежности на лице. ― Наш выбор определяет нас и наше будущее, я это прекрасно знаю. Как и наши принципы. Не думайте, что смогли спрятать все свои секреты. Обычно, люди имеют свойство забывать о тех событиях, что случились слишком давно, чтобы помнить о них.

— Я знаю кто ты, выродок, ― зло прошипел Альтов, теряя контроль. ― И в отличие от тебя у меня есть преимущество. Ты либо будешь слушаться, либо пойдёшь на плаху. Выбирай.

Михаил слегка наклонил голову и улыбнулся, позволяя силе немного распустить павлиний хвост, но не слишком, чтобы не спровоцировать на более серьёзные действия. Ему нравилось следить за замешательством Альтова, который держался из последних сил, чтобы только не отшатнуться.

— Я всё равно дам тебе шанс, ― Виктор задрал подбородок и прошёл мимо.

Контроль вернуть получилось не сразу, иногда магия разливалась во все стороны бурным потоком, что сносил с ног. Михаил некоторое время провёл в садах дворца, абсолютно не замечая красоту, что окружала. Ему нравилось только смотреть на небо, приглядываясь к луне. Вернувшись в здание Совета, он был намерен на сегодня оставить его. Только нужно добраться до своих апартаментов, где сильнейшие заклинания спрячут от ненужных глаз, а всего через мгновение он окажется на берегу моря Звёзд.

Но несмотря на поздний час кто-то не спал. Гвардия никогда не нарушала покоя Советников, да и большая часть всегда находилась в левом крыле. Разумовский никогда после полуночи не гулял по коридорам Совета, но разговор с Виктором задержал его от привычной рутины. В полумраке, он примкнул к теням, стараясь не выходить под ореолы ламп, и не привлекая лишнего внимания направился вглубь левого крыла. Чем дальше он продвигался, тем больше охраны. Молчаливые, только чародеи, будто специально не смотрящие куда сказано. Михаил замер на некотором отдалении, не стремясь перейти яркую границу света, где его могли бы обнаружить.

Первый этаж, где несколько лестниц уводили наверх, хорошо освещался. Громоздкая люстра, подвешенная под высоким потолком, не позволяла теням завладеть холлом левого крыла, но узкие коридоры, что уводили под лестницы не освещались будто вовсе, и Михаил чувствовал странное шевеление сил. Он скрылся в алькове за тяжёлыми бархатными шторами, где висела безобразная картина с кем-то значимым для Высшего Совета, но оттуда можно было наблюдать, оставаясь не замеченным.

Нечто держало его за рёбра, заставляя смотреть и слушать. Гвардия не говорила. Стояла по выправке, ни на секунду не расслабляясь, каждый чародей смотрел только перед собой. Слишком неестественно. Михаил снова обратил взор на люстру, расшатывая одну из изогнутых пластин из блестящего металла, что рассеивала свет. Скрип привлёк внимание гвардейцев. Пластина оторвалась и рухнула на пол, прыгая по дорогому мрамору. Мгновенная атака на металл не удивила Михаила, скорее только подтвердила некую чрезмерную подчинённость гвардии. Они все ударили в одно место, разрушая пол, пытаясь избавить от мнимой угрозы.

Разумовский не был уверен, но догадывался, что гвардия отреагирует так и на него. Присмотревшись, он заметил связи рун, что служили охраной от любопытных. Нехотя, он выглянул из укрытия, чтобы лучше посмотреть, что творится в левом крыле. В дневное время суток такого не бывает. Каждый мог свободно здесь ходить и не попадать под столь пристальное внимание. Могущественная защита была возведена только на ночь, в этом он был уверен. Михаил вжался в стену и просто ждал, позволяя времени открыть для него секреты. Но стрелки на его наручных часах лениво ползли вперёд, а ничего не происходило.

Никогда терпение не становилось его верным спутником, но ночь властвовала, а ему хотелось знать. Поэтому он ждал. Долго, молча, не пытаясь перейти границ, чтобы не обличить себя. Впервые он принял это, как большую пользу и был вознаграждён. Шевеление началось спустя, в тот момент, когда солнце должно показаться из-за ленты горизонта, но набежавшие тучи, удерживали мрак ночи. Гвардия вдруг отступила, а Михаил почувствовал вибрацию купола. Суматоха не набирала оборот, но из глубин Совета, из нижних этажей, прорывались голоса. Даже споры. Он только прислушался.

— Они умирают! Все! Умирают!

Ответ ему не удалось услышать. Михаил отогнул штору, чтобы посмотреть и увидел учёного чародея, что занимался изучением истоков магии. Разумовский читал его работы, ещё семь лет назад. Учёного звали Владимир Мариков, что внезапно изменил свои исследования с