— О ком, — уточнил Михаил Ильич и отставил чашку с недопитым чаем. — Чем закончилась ваша последняя встреча с Артуром?

— Ничем хорошим, — вздохнула я и тоже отставила чашу в сторону, поняв, что беседа будет непростая. Скрестив руки на груди, спросила. — А в чём дело?

— А в том, что вы — два идиота, — внезапно строго произнёс мужчина, отчего мои брови поползли вверх. Устало потерев лицо руками, он продолжил. — Я не знаю, что случилось между вами месяц назад, но сейчас я вижу довольно удручающую картину: Артур уже месяц как не просыхает, забросил дела и создает видимость того, что у него всё отлично; ты спряталась в этой дыре среди клумб в компании старухи и тоже создаешь видимость того, что у тебя всё отлично. Но только ничего у вас не отлично. Да, Даша?

— К чему этот разговор? — нахмурила я брови и раздраженно дернула плечами. — Если вы хотели кого-то отчитать, то можно было не ехать ради этого семьсот километров. Вполне хватило бы спустить свои нравоучения и на Артура.

— Повторюсь: он месяц бухает и, судя по всему, останавливаться не собирается.

— И? — скептически подняла бровь. — Он большой мальчик и сам разберется с тем, как ему строить свою жизнь.

— В том-то и дело, Даша, что сейчас он разрушает свою жизнь. Причем, делает это с упоением.

— Это его жизнь и он вправе распоряжаться ей так, как посчитает нужным. И вы прекрасно знаете, что ни вы, ни я не сможем этому помешать…

— Он снова начал участвовать в боях, — перебил меня мужчина, заставив заткнуться и прислушаться к каждому его слову. — Прежде, чем победить, он даёт себя побить… и улыбается. Он на пути к саморазрушению, Даша, и у него это отлично получается, — по лицу мужчины скользнула тень усталости и отчаяния.

— И что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы ты с ним поговорила.

— О чем?

— Думаю, за два года вы накопили достаточно слов, чтобы друг другу было, что сказать при встрече, — усмехнулся мужчина и отпил чай.

— Два года назад вы сами дали мне шанс стать новым человеком, чтобы больше не встретиться с Артуром, а сейчас просите, чтобы я с ним поговорила. Вам не кажется, что вы противоречите сами себе?

— Перед новым годом мы с ним приезжали сюда, — вдруг произнёс Михаил Ильич, внимательно глядя мне в глаза. — Ты с дочерью каталась с горки и выглядела по-настоящему счастливой. Артур дал команду и мы молча уехали. В этот день он напился в дым, но на следующий день взял себя в руки продолжил свою обычную жизнь, сконцентрировавшись на бизнесе. В этот раз он приехал от тебя с окровавленным лицом и разбитой машиной, с практически пустой бутылкой виски в руке. Сейчас он бухает месяц и, судя по всему, останавливаться не собирается, пока не добьёт себя сам или его кто-нибудь не добьёт.

— И вы думаете, что наш с ним разговор поможет ему протрезветь? Прозреть? Что-то осознать?

— Я думаю, что вам нужно поговорить. И не важно, чем закончится ваш диалог, но он должен состояться хотя бы потому, что вам есть, что сказать друг другу, — мужчина встал из-за стола и, спрятав руки в карманы, оглядел двор. — Один разговор, Даша. Это всё, о чем я тебя прошу. Сделай это не ради меня, не ради вашей общей дочери, а ради вас двоих.

— Откуда вы знаете, что Полина его дочь?

— Это была уловка, — снисходительно улыбнулся мужчина, повернувшись ко мне. — И ты выдала себя с потрохами.

Прикусила нижнюю губу, осознав степень своей ошибки.

— А Артур знает, что он отец? — вопрос вырвался сам.

— Я не знаю, — Михаил Ильич дернул плечом. — Все свои мысли он держит исключительно внутри себя. Как и всегда.

— А что, если от нашего разговора станет только хуже? Нам обоим. Что тогда?

— Не знаю, — вздохнул мужчина. — Но тогда я, хотя бы, буду знать, что испробовал всё, чтобы вернуть его к нормальной жизни и, возможно, тебя тоже.

Не выдержав его взгляд, в котором таилось, что-то схожее с отческой заботой, отвернулась в сторону, чтобы уставиться на чайный сервиз, стоящий на столе.

«Он снова начал участвовать в боях» — крутилась фраза в моей голове.

«Он даёт себя побить» — ещё одна фраза, не дающая покоя.

Какого черта? Почему всё это должно меня заботить? Артур вполне способен разобраться со своим внутренним дерьмом сам, не прибегая к моей помощи, которая заключается в болтовне.

Какие слова я должна ему сказать? Не пей — козлёночком станешь? Бред какой-то…

Одно упоминание его имени способно вывести меня из себя.

Павлин чертов!

— Хорошо, — произношу и не узнаю собственного голоса, который звучит столь уверенно. — Я поговорю с ним.

— Тогда нужно выезжать уже сейчас, — глядя на наручные часы, ответил Михаил Ильич.

— Мне надо Полину собрать.

— Ты действительно собралась вести её в город? — мужчина скептически поднял бровь. — К тому Артуру, в которого он сейчас превратился? Вам будет лучше поговорить один на один, без лишних глаз и возможных детских слёз. Сомневаюсь, что Полине нужно видеть то, что она может увидеть.

— И что вы предлагаете?

— Предлагаю оставить её с той женщиной — соседкой. Её биографию я проверил от и до, так что ей можно доверить ребенка. Тем более, что надолго ты Полину не оставишь. Если поедем прямо сейчас, то вечером ты поговоришь с Артуром, а ночью вернешься к дочери, так что твоё отсутствие ей не покажется долгим.

— Как у вас всё просто, — усмехнулась я, покачав головой. — А вам не приходило в голову, что я боюсь оставлять её одну, зная, что где-то рядом находится свита Артура? Вы не подумали о том, что я могу бояться за дочь? Что, если он её похитит? А он это умеет. Это его метод — похищать и удерживать силой.

— Он месяц беспробудно пьёт и, могу тебя уверить, что он не в курсе моего к тебе визита. Я приехал один, без сопровождения, на своей машине, — словно маленькому ребенку пояснил мужчина. — Единственный, кто тут всем рискует — это я. Пожалуйста, Даша.

Снова отвела взгляд в сторону, не в силах выдержать ту мольбу, что таилась в глазах Михаила Ильича.

Один вечер. Один разговор.

И как бы я ни морщилась и ни отнекивалась, этот разговор нужен был и мне тоже.

— Хорошо, — встав со стула, подхожу к мужчине. — Но я это делаю первый и последний раз.

— Этого вполне достаточно.



— Четыре, — тихо произнёс Михаил Ильич и уставился на дорогу сквозь лобовое стекло внедорожника.

— Что, четыре? — не поняла я, сжимая в руке телефон.

— Четвертый звонок за два часа, — пояснил мужчина и, бросив на меня взгляд, снисходительно улыбнулся. — Твоя нянька скоро перестанет брать трубку.