— Ну, это было слишком давно. Я и сам уже не помню.

Мы по-прежнему скользили по узкой горной дороге куда-товлево, по направлению к лесистой долине, а море все шире и шире открывалосьнашему взору.

— Вон маяк Кабры, — сказал Рэндом, указывая нагигантскую серую башню, что вздымалась прямо из волн морских весьма далеко отберега. — Я уж почти его забыл…

— Я тоже, — откликнулся я. — Очень странночувствуешь себя, когда возвращаешься назад. — И тут до меня окончательнодошло, что мы говорим уже не по-английски, а на языке, называемом тари.

Через полчаса мы спустились вниз. Я старался ехать вдольберега с выключенным двигателем так долго, как только мог. Когда мотор сновазаработал, целая стая темных птиц с шумом взвилась над кустами слева от нас.Какая-то серая, похожая на волка тварь вынырнула из зарослей и тут же сноваскрылась; однако олень, которого эта тварь преследовала, успел ускакать прочь.Нас окружала сочная и буйная растительность, хотя и не настолько густая, как вАрденском лесу. Долина полого, но упорно спускалась к морю. Слева толпились,возвышаясь друг над другом, горы.

Чем дальше мы углублялись в заросли, тем лучше становилсявиден склон могучей горы, по которому мы только что спускались. Горы рядамиподступали к самому морю: они как бы росли и становились все выше, а с плеч ихсвисала мантия, отороченная зеленым и переливающаяся розовато-лиловым,багряным, золотым и ярко-синим. Горы стояли лицом к морю, которого отсюда, излесистой долины, не было видно, а над вершиной самой последней и самой высокойгоры в небе летела легкая вуаль призрачных облаков, и солнце, временамивыглядывая из-под этой вуали, окрашивало ее золотисто-огненным светом.

Я прикинул: езды до Амбера оставалось еще около часу, абензин был на нуле. Я знал, что та, самая высокая вершина в вуали облаков иесть наша цель. Желание как можно скорее попасть туда охватило мою душу. Рэндомтоже не отрываясь смотрел на освещенную солнцем горную вершину.

— Амбер все еще там… — проговорил я.

— Я почти позабыл, — откликнулся он.

Когда мы снова тронулись с места, я обратил внимание, чтобрюки мои приобрели необычный блеск. Я присмотрелся повнимательнее: брюки сталисовсем узкими у щиколотки, а манжеты исчезли. Тогда я стал оглядывать себя сголовы до ног.

Рубашка моя теперь больше походила на легкую куртку; онаосталась черной, а по краям была отделана серебряным кантом. Ремень тожезначительно увеличился в ширине. Кроме того, я заметил, что серебряный шнуртянется и по внешнему шву моих черных штанов.

— Похоже, я уже и одет подобающим образом, —удивился я.

Рэндом хихикнул. Я заметил, что он тоже успел сменить наряд:на нем были коричневые с красным кантом штаны и оранжево-коричневая блуза.Коричневая шапочка с желтыми полями лежала с ним рядом на сиденье.

— Мне ужасно хотелось знать, когда же ты наконец этозаметишь, — засмеялся он. — Ну и как ты себя чувствуешь?

— Вполне! — бодро ответил я. — Да, кстати,бензин у нас почти кончился.

— Ну, теперь уже слишком поздно и предпринять ничегонельзя, — сказал он. — Теперь мы уже в реальном мире, и пытатьсяотсюда затевать игры с Тенями вряд ли стоит. К тому же это не осталось бынезамеченным. Боюсь, нам придется идти пешком, когда машина совсем встанет.

Она встала километра через четыре. Я припарковал ее уобочины дороги. Солнце уже клонилось к западу, тени стали очень длинными.

Я полез назад; мои башмаки, которые валялись там на полу,успели превратиться в высокие черные сапоги, и, когда я стал их вытаскивать,что-то загремело у меня под рукой.

Я вытащил из-под заднего сиденья также серебряный меч, неслишком тяжелый, и ножны. Ножны в точности подходили отделкой к моему ремню. Насиденье лежал еще черный плащ с застежкой в виде серебряной розы.

— Ты думал, что это утрачено навсегда? — спросилРэндом.

— Почти, черт меня побери! — потрясенно произнеся.

Мы выбрались из машины и пошли пешком. Холодный вечернийвоздух был напоен ароматами. На востоке уже заблестели первые звезды, а солнцемирно ложилось отдыхать где-то за краем неба.

Мы молча шагали по дороге, и вдруг Рэндом сказал:

— Что-то мне ото всего этого не по себе.

— От чего именно?

— Уж больно легко мы добрались почти до цели, —пояснил он. — Мне это решительно не нравится. Немыслимо: миновалиАрденский лес практически без заминки! Правда, там нас опекал братец Джулиан…Но я, право, не знаю… Мы так быстро оказались здесь, что я почти уверен: намспециально позволили это сделать.

— Мне тоже приходило такое в голову, — солгаля. — А зачем, по-твоему?

— Боюсь, — ответил он, — что мы угодим прямов ловушку.

Несколько минут мы шли молча, потом я сказал:

— Очередная засада? Вообще-то здесь подозрительно тихо.

— Ничего не понимаю.

Через полчаса закат догорел. Черное ночное небо было усыпаносверкающими звездами.

— Не пристало таким, как мы, ходить пешком, —сказал Рэндом.

— Пожалуй.

— Однако на лошадях, по-моему, еще опасней.

— По-моему, тоже.

— А как ты вообще ко всему этому относишься? —спросил Рэндом.

— Пахнет смертью и дерьмом, — промолвил я. —Мне кажется, очень скоро на нас нападут.

— А тебе не кажется, что нам лучше бы идти не подороге?

— Вообще-то я об этом думал, — снова солгаля. — Прогулка по опушке будет только полезна нашему здоровью.

Так мы и поступили.

Мы шли под деревьями, скользили мимо темных скал и огромныхкустов. А над нами медленно поднималась, заливая все своим светом, луна —огромная, серебристая.

— Сейчас я почти уверен, что ничего у нас невыйдет, — сказал Рэндом.

— Голос сердца? — спросил я. — А ему доверятьможно?

— Вполне.

— В чем же, собственно, дело?