Мы шли еще целых два дня до самого вечера и наконецоказались среди розовато-черных прибрежных дюн. Итак, утром третьего дня мывышли на берег моря, накануне вечером весьма удачно избежав очередного сраженияс небольшим отрядом врагов. На открытое пространство выходить не слишкомхотелось. Мы пока точно не определили, откуда начинается Файэлла-бионин,Лестница Ребмы, где можно было бы быстро пересечь полосу пляжа и скрыться вволнах.

Утреннее солнце сверкало миллионами бликов в пенных гребняхволн. Глаза наши слепил этот бесконечный танец света, так что разглядеть стакого расстояния нечто, находящееся под поверхностью воды, было невозможно. Мыуже два дня не ели ничего, кроме диких ягод, и меня мучил чудовищный голод, ноя забыл о нем, увидев знакомый, широкий и полосатый, словно шкура тигра, берегс поражающими воображение складками дюн кораллового, оранжевого и красногоцветов, с кучками красивых ракушек и мелких отполированных морем камешков, сгрудами плавника. Дальше лежало море, то вздымающееся, то мягко опадающее всвоих удивительных берегах, все золотое и голубое до самого горизонта, гдевечно веют песни ветров, словно сама природа благословляет эту красоту вод, раскинувшихсяпод фиалковыми небесами.

Гора, что в своих материнских объятиях баюкала Амбер, сейчасвиднелась примерно в сутках пути отсюда к северу. Солнце заливало золотом еевершину и склон, яркая радуга повисла в дымке над самым городом. Гораназывалась Колвир. Рэндом посмотрел на нее и, скрипнув зубами, отвернулся.Может быть, я тоже скрипнул зубами.

Дейдра тронула меня за руку, кивком показав, куда нам нужносвернуть, и первой прошла параллельно полоске прибоя к северу. Мы с Рэндомомпоследовали за ней. Она явно знала какую-то отметку.

Минут через десять нам показалось, что земля у нас подногами вроде бы чуточку вздрогнула.

— О черт! — прошипел Рэндом.

— Смотрите! — воскликнула Дейдра, закинув голову иуказывая в небеса.

Я посмотрел туда.

В вышине над нами кружил сокол.

— Далеко нам еще? — спросил я.

— Вон до тех камней, — сказала Дейдра.

Груда камней высилась метрах в ста от нас и была похожа настену или усеченную пирамиду, примерно в полтора человеческих роста высотой.Она была сложена из довольно крупных, величиной с человеческую голову серыхбулыжников, отполированных ветром и песком и разъеденных морской водой.

Стук копыт слышался все явственней, а вскоре зазвучал изнакомый охотничий рог.

— Бежим! — сказал Рэндом, и мы побежали. Едва мыэто сделали, как сокол стрелой ринулся прямо на Рэндома, но тот успел выхватитьмеч и быстро отогнал страшную птицу. Тогда сокол переключился на Дейдру.

Выхватив из ножен меч, я сильно ударил злобную тварьнаотмашь. Полетели перья. Сокол упал на песок, приподнялся, снова упал, и явновь ударил его в полную силу. По-моему, сокол так и остался на песке, хотя ине уверен; впрочем, у меня все равно не было времени останавливаться. Теперьстук копыт раздавался совершенно отчетливо и рог звучал совсем близко.

Наконец мы добрались до серых камней, и Дейдра, свернув подпрямым углом, направилась прямо в море.

По всей вероятности, она знала, что делает. Так что я простопоследовал за ней и тут же краешком глаза увидел всадников.

Они были еще довольно далеко, но неслись по пляжу, словносмерч; лаяли собаки, трубили горны. Мы с Рэндомом поспешили погрузиться в волныприбоя следом за нашей сестрой.

Нам было уже по пояс, когда Рэндом вдруг сказал:

— Если я пойду дальше — умру, и то же самое, еслиостанусь.

— Если останешься, то погибнешь неизбежно, —сказал я. — А во втором случае возможны переговоры. Пойдем!

И мы пошли. Мы ступили на какую-то скалистую гряду, плавноспускающуюся в море. Не знаю, как нам удавалось дышать под водой, однакоДейдра, похоже, это совсем не заботило. Ну и я решил об этом не думать.

Но все равно думал.

Когда вода закружилась и заплескалась над нашими головами,мне стало здорово не по себе. Дейдра шла вперед, постепенно спускаясь все ниже;я шел сразу за ней, а за мной — Рэндом.

Перед нами были как бы гигантские ступени не меньше метрашириной: лестница эта и называлась Файэлла-бионин; я ее узнал.

Вскоре голова моя окончательно скроется под водой, но ведьДейдра уже давно спустилась гораздо ниже меня…

Я набрал в легкие побольше воздуха и последовал за сестрой.

Дейдра уверенно спускалась по широченным ступеням. Почемуэто, вопреки законам физики, тело мое не всплывает и я продолжаю шагать вниз,словно по самой обычной лестнице? Ну, может быть, чуть медленнее. А еще мнебыло весьма интересно, что произойдет, когда в легких у меня не останетсявоздуха.

Над головами Рэндома и Дейдры всплывали пузырьки, и я решилпонаблюдать, как они дышат, но никак не мог разглядеть толком. Грудь у обоихвроде бы равномерно поднималась и опускалась; похоже, они дышали нормально.

Когда мы уже спустились под воду метра на три, Рэндом искосаглянул на меня — он шел слева, — и я услышал его голос: я будто приложилухо к днищу ванны, и слова были подобны глухим ударам по ее краю, однако слышновсе было довольно ясно.

— Не думаю, что им удастся заставить собак лезть вводу, даже если лошади все-таки пойдут.

— Как тебе удается дышать? — с трудом проговорил яи услышал слабое эхо собственного голоса.

— Расслабься, — сказал Рэндом. — Если ты досих пор умудряешься задерживать дыхание, то немедленно прекрати это, вздохни идыши спокойно. На Лестнице можно дышать совершенно свободно. Но только на ней.

— Как это? — Я был потрясен.

— Узнаешь, если мы все-таки доберемся до конца, —ответил Рэндом. Голос его странно зазвенел в текучей и холодной зеленоватойводе.

Мы были уже на глубине более шести метров: наконец я решилсяи осторожно вдохнул.

Ничего неприятного не произошло, и я вздохнул поглубже. Надмоей головой взвилось множество пузырьков, но больше я ничего особенного непочувствовал.

Возросшего давления тоже совершенно не ощущалось. Мыспустились еще метра на три; я, словно сквозь зеленоватый туман, виделЛестницу, ступени которой вели в глубину, вниз, вниз, вниз… Лестница быласовершенно прямая. И вела туда, откуда к нам пробивался какой-то свет.

— Если успеем пройти в ворота, мы спасены, —сказала моя сестра.