– Новый командир роты сам приехал, – отозвался из комнаты Сергей Николаевич.

– То-то я смотрю, машина вроде бы знакомая у подъезда стоит. Только номер я точно не помню.

– Севастьянов, – прежде чем выйти в коридор, успел Сергей Николаевич шепнуть Борису Моисеевичу.

Тот кивнул в ответ.

Севастьянов прошел в комнату, не разуваясь, оставляя на лаке паркета мокрые и грязные следы своих снегособирающих берцев. При его входе Сергеев встал. Встал и Гамбиловский, протянул Алексею руку, здороваясь и одновременно представляясь:

– Борис Моисеевич Гамбиловский, адвокат семьи Варфоломеевых.

Встречно представился и старший лейтенант Севастьянов.

– А мы как раз вас вспоминали. Если вам не трудно, расскажите, пожалуйста, о том, что вы вчера видели около подъезда.

Алексей принялся подробно рассказывать. Особо он остановился на обладателе носа-«картошкой». Так подробно и красочно его описал, что даже Сергеев легко представил себе этого самовлюбленного и потому, скорее всего, глуповатого лейтенанта. Но подумал при этом, что Севастьянов умышленно отвлекает их на несущественные детали. Майора же, как старшего по званию, Севастьянов описал бегло, но командиру разведроты подробно и не надо было – он сам с майором сегодня утром встречался, как и Гамбиловский. Тем не менее впечатление сложилось такое, будто Севастьянов знал об этой встрече, будто он сам шел по стопам командира своей роты, словно чего-то с его стороны опасался.

Но, описывая лицо Манапа Багомедова, Севастьянов не удержался, чтобы не высказать своего восхищения нанесенными убитому ударами.

– Нос ему в сторону своротили классно. Да и челюсть с правой стороны основательно опухла – сломана, думаю, от бокового удара слева. Вся правая сторона лица синяя. Специалист, думаю, бил. Не каждый профессиональному бойцу ММА так врезать сможет.

– А откуда ты знаешь, что он профессиональный боец ММА? – словно бы между делом, но без обычной своей улыбки, поинтересовался Сергеев.

– Так я ж к ним в клуб тренироваться иногда ходил. Спортивный клуб «Спарта».

– Выходит, вы с убитым были знакомы? – так же ненавязчиво, как и Сергеев, спросил Борис Моисеевич. – И не узнали его вчера, когда его в «Скорую помощь» загружали.

– А как его узнаешь? – ответил Севастьянов. – У него и нос сломан, и все лицо кровью залито, и правая половина лица синяя… Сначала вроде бы подумал, что он на Манапа слегка похож, но потом решил, что Манап слишком хороший боец и не позволил бы себя так избить. А он, оказывается, позволил.

– Значит, вы были близко знакомы с Манапом Багомедовым? – спросил адвокат уже более строго.

– Не так и близко… – вяло ответил Севастьянов. – Пару раз стояли с ним в паре, не больше.

– Вы и дядю его знали, убитого Рустама Багомедова? – Этот же вопрос вертелся на языке Сергеева, но задал его адвокат – опередил.

– Нет, не знал… А что вы мне здесь перекрестный допрос устроили?! По какому праву? Вы кто, следаки? – возмутился Севастьянов. – Да еще таким тоном разговариваете… Я пришел Ларисе сочувствие выразить, а тут такое… – То ли у него самолюбие взыграло, то ли просто отвечать не пожелал.

– Нет, друг ты мой, – сказал Сергеев. – Допрос тебе настоящие следователи устроят. Серьезный. Так что – будь готов.

Старший лейтенант с обиженным выражением лица махнул рукой и вышел из квартиры, громко хлопнув металлической дверью. Не так его, видите ли, приняли. Вечером, надо думать, жене пожалуется, а та сразу позвонит своему родственнику – командиру бригады. Значит, Сергееву стоит ждать придирок по службе. Но это было не так страшно, как кажется. Он придирок по службе не боялся. Просто сам будет от роты большего требовать. Больше заниматься с ней. Тогда и придирок не будет. Программу он уже составил вдвое сложнее, чем было при Варфоломееве, хотя и при нем рота отличалась высокой выучкой. Особое место в его новой программе занимали боевые вопросы, такие как стрельба и фехтование на МСЛ. Он, поскольку побывал уже в четырех командировках в Дагестан, лучше комбрига знал, что может больше пригодиться в современных боевых условиях, хотя тот прошел и Афганскую войну, и обе чеченских, но искусство войны постоянно меняется. И даже за пару лет может измениться до неузнаваемости, не говоря уже о паре десятков лет. Тогда и армия была другая. Сергеев даже выписал у начальника штаба батальона костюмы и оружие для пейнтбола[7], чтобы отрабатывать стрельбу на опережение. Конечно, скорость полета пули у боевого автомата и у оружия для пейнтбола разная. Красящий пейнтбольный шарик даже в полете, в отличие от пули автомата, тренированному глазу бывает видно, особенно на излете. Тем не менее такие тренировки позволяют развивать реакцию и стрелять быстрее, нежели противник. И еще Сергей Николаевич написал три из пяти лекций, которые должен будет прочитать офицерам спецназа Южной Осетии, когда те приедут к ним перенимать опыт. А это произойдет через два месяца.

Была надежда, что к тому времени он уже станет капитаном.

Мысленно проанализировав все свои дела, старший лейтенант Сергеев не нашел, к чему сможет придраться комбриг. А если к чему и придерется, он всегда найдет что ответить. Его боевой опыт позволял рассматривать процесс обучения роты как непосредственную подготовку к ведению боевых действий.

– Ну, вот, человек на нас обиделся, – сказала Лариса, закрыв за старшим лейтенантом дверь и войдя в комнату. – Сначала, когда в дверной глазок посмотрела, я его даже пускать за порог не собиралась. Но потом подумала, что он просто болтун и балагур. И совсем безвредный. И сейчас так же думаю… – Последняя фраза прозвучала задиристо, словно бы она обвиняла Сергеева и Гамбиловского в чем-то.

– Смотря для кого он безвредный. Кому-то он может оказаться очень вредным, – не согласился с хозяйкой квартиры Борис Моисеевич.

Его мысли были весьма даже созвучны с теми, что только что посетили голову Сергея Николаевича. И он перестал сердиться на адвоката за то, что тот такой важный и напыщенный. Он, вообще-то, довольно милый человек.

– Да уж, Севастьянов – еще тот фрукт. Не зря меня Володя предупреждал относительно его. Предлагал быть с ним осторожнее.

Сергеев достал из кармана мобильный телефон, неторопливо разгладил на наколеннике смятый лист бумаги, набрал с него номер майора Инокентьева и включил громкоговоритель, чтобы было слышно всем.

– Роман Ильич, старший лейтенант Сергеев беспокоит. Я ценю вашу занятость. Но у меня только один вопрос. У вас сегодня был старший лейтенант Севастьянов из нашей роты?..

– Да-да, старлей, я вас помню. Только простите, чем ваш вопрос вызван? – поинтересовался майор Инокентьев.

– Дело в том, что у меня возникли некоторые подозрения относительно Севастьянова.

– Вот как? Интересно. Вопрос в том, что мне