И наконец произошел тот памятный разговор с Элоизой. В тотраз, давая ей очередной вопросник, он не заметил, как тревожно взглянула нанего супруга. Или просто не захотел придавать этому факту должного значения. Новечером она первой начала разговор.

— Когда ты должен передать мои ответы Далглишу? —спросила Элоиза после ужина, когда они сидели в комнате перед телевизором ипросматривали сегодняшние газеты.

— Через три дня, — он не придал значения особойинтонации в ее голосе.

— Далглиш по-прежнему останавливается в«Новотеле»? — спросила она.

— Да, как обычно. А почему ты спрашиваешь?

Она закусила губу и медленно произнесла:

— Я сегодня звонила туда. Далглиш не появлялся тамцелый год. Что с тобой происходит, Зепп? На кого мы работаем?

Он бросил газету. Только этого не хватало: она началаподозревать его. Хотя, я другой стороны, в этом виноват и он сам. Целый год безсвязи, без привычных рекомендаций психологов, без координации сотрудниковЦиннера. Все это должно было сказаться. И, очевидно, сказалось. Он где-тодопустил ошибку. И теперь за эту ошибку должен будет платить по всем счетам.

— Мы работаем на себя, — попытался успокоитьсяГерлих, — только на себя. А Далглиш, наверное, просто останавливается вдругом отеле. Я, в конце концов, не обязан следить за его личной жизнью. Он мнезвонит, и мы с ним встречаемся.

Под именем Алана Далглиша в Бонне останавливался связнойвосточногерманской разведки Клейстер. Но об этом не должен был знать никто.

— Дейсвительно, на себя, — горько сказала Элоиза, —ведь мы получаем за это деньги, так необходимые тебе, чтобы снова открыть своюкомпанию.

— Я просил не говорить об этом, — недовольнонапомнил Герлих. — Тебе нравиться постоянно укорять меня за получениеденег. В конце концов, это просто непорядочно с твоей стороны.

Если бы у него были прежние психологи, он бы никогда так несказал. Но психологов не было, не было связных, не было Циннера, не было вообщестраны, которую он представлял. И этот нервный срыв стал началом конца.

Элоиза замкнулась и в этот вечер больше ничего не говорила,а спустя два дня снова вернулась к этому. На этот раз она принесла привычныеответы на вопросы, которые были сформулированы самим Герлихом.

Разговор состоялся в гостиной, куда она вошла, едва приехавпосле работы.

— Вот твои ответы для Далглиша, — спокойно сказалаЭлоиза, — можешь передать ему.

— Спасибо, недовольно сказал он, вспомнив об ихпредыдущей ссоре. Раньше он быстро забирал эти материалы, теперь равнодушноположил на стол, рядом с собой.

От нее не укрылось его состояние. Она прошла в свою комнату,переоделась и вышла к нему в гостиную.

— Тебя уже не так интересуют эти материалы? —спросила ядовито.

— С чего ты взяла?

— Вижу твое отношение. Кстати, обманывать менянеобязательно. Я проверила через пограничную службу. После ноября прошлого годаАлан Далглиш не въезжал в Германию. Я сделала запрос и получила ответ. Так чтотвоя ложь была ни к чему.

— Ты послала запрос? — вскочил Герлих.

— Конечно. Я еще тогда обратила внимание, как резкоизменился стиль вопросов. Но посчитала, что Далглиша стали интересовать другиепроблемы. И только теперь поняла: никакого Далглиша нет уже целый год, и всевопросы ты составляешь сам.

— Ты ошибаешься, — он еще попробовал защищаться.

— Я рассказала тебе о визите французского министраобороны. Но в последний момент визит был отложен. Ты тогда плохо себячувствовал и не смотрел телевизор. А среди вопросов, которые ты мне дал, былвопрос и о визите французского министра. Я тогда очень удивилась. Ведь любойчеловек, представляющий солидную службу. Должен был знать о том, что визитфранцузского министра отложен. Об этом не знал только один человек. И это былты, Зепп. Кому нужны мои материалы, Зепп? На кого ты работаешь?

Он молчал. Возражать было глупо. Он просто не знал. Чтоименно можно сказать. Привычной помощи психологов не было.

— Я жду ответа, — терпеливо напомнила супруга.

Он посмотрел на нее и вышел из гостиной. Через несколькосекунд хлопнула входная дверь.

В этот вечер он вернулся домой непривычно поздно. Но, войдяв дом, обнаружил, что Элоиза не спит. Она сидела в кресле, в гостиной. Мужвошел и сел напротив нее.

Молчание длилось долго. Наконец он сказал:

— Я не отправлял твоих сообщений, Элоиза. Целый годникому не отправлял. Просто собирал их.

— Я об этом догадалась, — честно призналась она. —Далглиш никогда не работал на ЦРУ, правильно?

— Да.

— На кого он работал?

— На восточных немцев.

— Ты тоже.

— Да.

Слова падали словно в гулкую тишину. Падали и уходиликуда-то вниз, не создавая привычного эха.

— Тебя завербовал Далглиш?

— Нет.

Элоиза не решалась задавать следующий вопрос, но он сампомог ей, придя на помощь.

— Я был сотрудником их разведки, Элоиза. Полковникомвосточногерманской разведки.

Она молчала. Не решаясь задать еще один, последний, самыйважный вопрос. Ситуация была такая. Словно оба супруга держали огромныйстеклянный чан, наполненный водой. Достаточно было шевельнуться одному из них,чтобы в чане сместился центр тяжести и он обрушился на них всей своей массой.

И первым шевельнулся сам Зепп Герлих. Ему просто надоело постоянноеваренье, эти унизительные разговоры, эта жизнь нахлебника при деловой женщине.После распада ГДР он перестал получать и свои деньги, а оставшиеся на счетахмарки уже не мог выдавать, как прежде, за деньги, получаемые от Далглиша. Аможет, поводом явилась просто лишняя стопка вина, выпитая в соседнем баре.

— Меня прислали специально, — сказал он, глядя вглаза женщине, — специально, чтобы я женился именно на тебе. Им нужны былитвои донесения, Элоиза. Твои агентурные донесения.

Женщина вскрикнула, поднесла руки к лицу, словно защищаясьот ужасной вести. Первый раз за несколько лет она выглядела растерянной, незнала, как именно ей поступить.

И лишь затем медленно поднялась и вышла из комнаты. «Вот ивсе, — неожиданно облегченно подумал Зепп Герлих, — уже завтра онарасскажет обо всем на работе. И уже завтра за мной приедут из федеральнойконтрразведки. Может, это и к лучшему. Может, так все и должно быть».

В эту ночь он спал в своем кабинете. На следующее утро онауехала раньше, чем он проснулся.

Проснувшись позже обычного, Зепп Герлих тщательно побрился истал ждать, когда за ним приедут.