предоставить доказательства твоей смерти на территории Молчания. Но не обольщайся. Терроры всё сделают, чтобы ты исчез. Скоро.

Глаза Секста давно привыкли к темноте. Он медленно продвигался среди мусора по хвостовому отсеку, оценивая обстановку. В этот раз он искал второго пассажира, который последовал в хвостовой отсек. Гулкое постукивающее эхо отдавалось в правое ухо Эция неприятным дискомфортом, отдаваясь в висках. Он то и дело тёр голову круговыми движениями, снимая таким образом напряжение.

Человек без лица нашёлся в укромном месте, где раньше жила зарезанная наркошлюха. Он сразу замахал руками на вошедшего:

— Не иди сюда, человек! Прошу, не подходи.

Найм его не послушал. Тяжёлый запах пота и гниения резко шибанул в ноздри наёмнику. Секст раскрыл заготовленный керамический нож, и направил его в сторону незнакомца, демонстрируя не самые мирные намерения.

— Снимай повязку. Хочу убедиться, что ты не террор.

Безлицый махнул отрицательно.

— Пожалуйста, не надо. Я не опасен.

— Почему я должен тебе верить? Терроры хотят меня убить, и если ты один из них… Снимай, говорю!

— Я умираю. Третья стадия сыпи. Мне недолго осталось. Повязка — гарантия твоей безопасности. Я не хочу, чтобы и ты подцепил заразу. — прошепелявил пассажир.

Облако отвратного смрада накрыло наёмника с головой. Так действительно воняли только эпидемики. А терроры брезговали нанимать заражённых.

— Что ты забыл в этом траке?

— Надежду.

Секст хорошо помнил, как выглядят лица больных споровой сыпью. Черный рот, кожа в трещинах, множественные гноящиеся рубцы, выпадающие зубы. Зрелище не для слабонервных. Редко кто из эпидемиков выживал после третьей стадии, когда споры активно начинали делиться. Неудивительно, что заражённый встал в позу.

— Я скоро покину транспорт. Осталось недолго. Прошу, как друга. Позволь мне умереть достойно, как подобает свободному человеку.

Секст молчал. Это было не его дело. Раз нейро автобота пропустила заражённого на борт, значит, он не имеет никакого права вмешиваться в чужую жизнь. Все они в равных условиях. За пределами трака любой эпидемик — вне закона. В Джи-7 они автоматически попадали в концентрационные лагеря. В России жили в резервациях — охраняемых стоп-зонах. Во многих странах их и вовсе истребляли на корню, борясь таким образом с заразой.

— Расскажи, куда едет этот трак! Только не нужно мне байки рассказывать о труповозке-призраке?

Безлицый мужчина тяжело опустился на корточки. Он закашлял, с хрипом и свистом.

«Поражены лёгкие. Разложение гортани» — определил на слух Эций. Так бы сказал Док — его старый друг с Большой земли, которого уже не видел тысячу лет.

— Ты разве не знаешь?

— Нет. Я пришлый. Чужак и враг. Так меня считают здесь, в холодной России.

— Ты не враг. Ты иной, и всё же человек из плоти и крови, пусть и с ужасным акцентом и иным мировоззрением.

— Ты не ответил на вопрос?

— Раз это так важно, то я слышал историю о других заражённых, которые смогли начать новую жизнь. Без страха и контроля, без камней в спину и клеймения на лбу. Они сумели приспособиться к новому миру, в месте, куда остальные боятся соваться. В Запретной Зоне. Туда я и еду. И если повезёт, я попаду в Треугольник — место поселения для таких как я. Вот и всё!

Эций кивнул и спустя несколько секунд покинул удушливый от гнойных испарений закуток. Он с облегчением вдохнул привычную вонь от нечистот и бытового мусора. Эпидемик не опасен, если его не трогать, особенно, когда болезнь протекает в предпоследней стадии.

Последователей «желто-красных» таблеток он нашёл в последнем секторе. Все они лежали без сознания в разнообразных позах. Безумная женщины вытянулась у самой двери. Её растрёпанные волосы закрывали лицо полностью. Она дышала, судя по поднимающейся груди. Мужчина в робе завалился на бок в дальнем углу. Вскрытые вены на руках и отсутствие пульса говорили, что мужик отправился в свой личный рай. Эций накрыл простофилю вонючей тряпкой, скрывая тело.

Крошка Софи сидела на своём прежнем месте. Голова упала на грудь. Изо рта текла слюна. Её невинное личико тринадцатилетней девочки заострилось, Правая рука девки покоилась в трусах, левая что-то сжимала в кулаке. Наёмник разжал кулачок. Оттуда вывалилась записка. Секст сунул клочок бумаги в карман. Потом прочитает.

Обдолбанные сектанты успокоили наёмника. Он ожидал более жёсткую реакцию после случившегося. Но «полное погружение» не вечное. Пройдёт час, или чуть меньше, и состояние амёбы сменит прилив сил и ураганная активность, и вот тогда неконтролируемые сектанты станут проблемой. А теперь пора подготовиться к встрече «друзей».

3.

Смертники применили осторожную тактику выжидания. Они знали, что наёмник очень опасен, и поэтому не спешили с ним разделываться. Но за сектором в хвосте автопоезда усиленно следили. Две пары глаз с тепловизионными окулярами терпеливо фиксировали каждое движение в конце трака. Терроры действовали аккуратно, не выдавая своих планов.

А Секст строил баррикаду из подручных материалов. Ему активно помогала немая девочка, которая оказалась умелым руководителем. Она тянула его за полу куртки и толкала в бок, когда наёмник тупил, приматывая липкой лентой не тот кусок обшивки. Это немного повеселило. Девчонка со всей серьёзностью контролировала процесс, всем своим видом показывая, что нужно делать на совесть. В последнем Секст сомневался. Баррикада из дерьма и палок только отсрочит агонию на несколько секунд, но она не панацея.

Куда больше его напрягало собственное состояние. Он вырубался на секунду, и вдруг выныривал в реальность с непониманием, почему это случилось снова. Или же замирал на месте, глядя в точку. И это в самый ответственный момент, когда с минуты на минуту за тобой придут убийцы. Даже девчонка заметила его несобранность, и оттого злилась ещё больше, буравя своими крошечными глазками.

«Демоны идут за тобой!» — так говорила Роза-медиум, которая никогда не ошибается. Она и не ошиблась. С ним происходила какая-то нездоровая фигня.

Фигурка девочки раздвоилась. Он поморгал, глюк улетучился. Секст выронил планку и отдал девчонке скотч.

— Малышка, найди Розу. Она в начале грузовика. Позови. Ленту оставь себе.

Девочка дотронулась до его лба и торопливо направилась в другой конец автопоезда. А Секст пополз за баррикаду.

Грузовик трясло. Пульсирующая боль усилилась. Она била теперь в самое темечко, вонзаясь глубоко в кору головного мозга. Секст вздрагивал, мотал головой, как подраненный олень. Мало освещённый коридор трака превратился в глубокий тоннель, притопленный сточными водами.

Он больше не наёмник Эций.

Маленький мальчик в дрянных ботинках, остриженный наголо — вот кто.

В длинном тоннеле сыро и холодно. Вода вязкая, с тошнотворным запахом. Голова постоянно натыкается на липкий бетон арочного тоннеля, а ведь мальчику не больше девяти лет.