Я старался не шевелиться. Эта белая штуковина с множеством крыльев облетела меня по кругу, потом упала рядом. Начала шевелиться, кипеть. Потом сформировала фигуру, похожую на человека, припавшего на правое колено. В точно такой же позе стоял я сам.

Что это? Попытка общения? Рефлекс?

Краем глаза я увидел, как Даниил тоже покинул своё место и быстро приближался ко мне. Он снял шлем.

— Скорее. Уходим отсюда, — сказал он тихо, когда подошёл достаточно близко, чтобы я расслышал его.

— Эта штука опасна? Ты знаешь, что это? — спросил я, поднимаясь.

— Не знаю, — ответил Даниил, — но чувствую.

Я внимательно поглядел ему в глаза. Он выдержал взгляд. После этого я пожал плечами и спокойно вернулся к своему квадрику. В зеркало заднего вида я заметил, с каким облегчением Даниил снова надел свой шлем и тронул машину. Кажется, он не видел, что находится в поле моего внимания.

После «леса» был новый спуск в речную долину. Дальше двигались по низинной территории. Впереди попадались ещё участки, где теоретически можно было бы срезать изгибы реки через плоскогорье, но подходящих заездов больше не попадалось. Склоны стали более крутыми, засыпанными мелкими камнями, которые сильно затрудняли подъём. То и дело попадались водопады, довольно красивые. Я даже думал умыться в одном из них, пока не обратил внимание, что вода блестит радужными разводами на солнце.

Во время привалов, когда была очередь Даниила дежурить, я не спал. Но больше ничего подозрительного не заметил. Он честно стоял на посту, как положено, озираясь по сторонам, реагируя на каждый шорох или тень. Никаких странных ритуалов не последовало. Может, их нужно было проводить исключительно там, где были эти странные квадраты, на плоскогорье, и здешняя местность, сохранившая привычные черты, для этого не подходила? Вполне возможно. Но гадать можно сколько угодно. Время отвечать на вопросы придёт позже, когда мы вернёмся.

Почему-то я не сомневался, что Даниил будет с нами до самого возвращения. А какие ещё были варианты? Одному бродить среди этого непонятно чего? А ведь это нам ещё везло, и мы не сталкивались с теми тварями, которые атакуют наши позиции. Бр-р-р… это слишком даже для такого существа, как он.

Однако как выяснилось под конец нашего путешествия, я здорово недооценил нашего попутчика.

Когда до озера, где, как я определил, находилось что-то вроде центра вторжения, оставался один дневной переход, Даниил исчез.

12

Никакой поисковой операции не было. Полученные инструкции строго запрещали заниматься спасением кого-либо из членов нашего отряда в том случае, если бы это затягивало или ставило под угрозу выполнение основной задачи. А, поскольку заряд мы пока что не установили, но любое отклонение маршрута было бы связано с такой задержкой. К тому же, я сильно сомневался, что Даниил нуждается в спасении.

Мне было любопытно: в чём же именно заключается его план? Договориться с этими созданиями, пришедшими из хаоса? С обитателями разрушенных миров, брошенными в океан вероятности?

Безумие.

Хотя у меня не было той полноты информации, которой обладал Даниил, несмотря на то что я многое узнал и понял за последние месяцы.

Как бы то ни было, в складывающихся условиях лучшая тактика — это решение проблем по мере их появления. А ещё я почему-то был уверен, что действия Даниила едва ли добавят угроз нашему миру. У него другие цели, направленные вовне. Возможно, он просто увидел шанс вырваться. Если так — то скатертью дорога.

Местность, по которой мы двигались, поначалу ничем не отличалась от той, которая была внутри зоны на берегах рек. То же редколесье, которое казалось живым. Но по мере приближения к озеру кое-что начало меняться. Сначала я даже не понял, что именно. А потом сообразил: деревца постепенно утрачивали сходство с живыми. Их стволы становились все прозрачнее, пока под вечер, у самого берега, не стали стеклянными, наполненными красноватыми лучами солнца.

Мы остановились в паре метров от воды. Первым спешился Тревор, оставшийся единственными представителем своего экипажа. Он тщательно обследовал берег, после чего махнул рукой, мол: «Чисто. Можно работать».

— Красиво тут, — тихо сказал Ваня, сняв шлем.

— Есть такое, — согласился я, — и добавил, процитировав известную старую песню про маньяка: «All beauty must die».

— Ну не знаю, — Ваня нахмурился, — alien beauty я бы ещё понял.

— Это цитата, — вмешался Тревор.

Иван посмотрел на него вопросительно.

— Известная песня австралийского музыканта. Его звали Ник Кейв. У него был альбом, который назывался э-э-э… — Тревор покрутил пальцем в воздухе, подбирая нужное слово: — «Убийственные баллады». Каждая песня была посвящена одному из маньяков-убийц. Песня, которую процитировал Сергей, была очень знаменита. Они её пели дуэтом с другой знаменитой певицей, которую зовут Кайли Миноуг. Она до сих пор выступает, хотя, конечно, уже не так успешно, как раньше…

— Про маньяков? — Иван поморщился, — не удивительно, что вы, англосаксы, потеряли доминирующее положение в культуре. Заигрались вы, если честно.

Тревор вздохнул.

— Может быть и так, конечно, — ответил он, — только видишь ли какое дело. Ник Кейв с детства увлекался литературой. И на творчество его вдохновили русские писатели. По его словам, в детстве его особенно впечатлила сцена убийства из «Преступления и наказания» и начальная сцена из «Лолиты» Набокова.

Ваня сделал небольшую паузу. Потом подошёл к задней части нашего квадрика и вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул в ответ. Он начал снимать крепления с заряда.

— Надо будет послушать, — тихо сказал он, отстёгивая тугие замки, — потом.

— If tomorrow comes, — улыбнулся Тревор.

— Tomorrow never dies, — автоматически ответил я.

— Вот видите. А вы говорите наша культура умерла, — кивнул американец, — она даже в вас самих живее всех живых.

— Во мне да, ещё живёт ваш золотой век, — согласился я, — но Ваня совсем другой породы. Он не понял, о чём мы. Но наверняка смотрел экранизации 三体* и слушал 肖战**

Верно, Ваня?

* «Задача Трёх Тел», роман Лю Цысиня

** Сяо Чжань, известный поп-исполнитель

Иван улыбнулся и пропел:

— 相信自己的直觉

从未曾改变

最初的那张脸

经历多少次更迭

太多无法预言

安静跨越***

***Доверяй своей интуиции

Она не подводит

Сколько раз меняется начальное лицо?

Слишком много раз, чтобы предсказать

Тихий переход…

— Вы правда думаете, что это лучше? — вздохнул Тревор.

— Ну, справедливости ради, половина этой песни написана на английском, — осклабился Иван.

— К сожалению, я всё равно не знаком с ней, — Тревор пожал плечами.

— Вы сварились в собственном соку, — констатировал я, — а лучшее, что у вас было, растащили по своим домам другие люди.

Тревор вздохнул.

— Всё циклично, — сказал он после небольшой паузы, — и, если мы хотим успеть до сумерек — пора заняться делом.

Я согласно