— Вам бы обсохнуть надо, согреться, — сказал тот, пересчитывая деньги. — Не то лихорадку подхватите. Вон, дамочка посинела вся. Хотите, я вас к себе пущу? Баньку истопим, потом по рюмашке опрокинем. А?

Ренат вопросительно взглянул на Ларису. Та замотала головой.

— Я д-домой хочу!

Подъехал автобус, и заждавшиеся пассажиры ринулись внутрь. Ларису бил озноб, у Рената першило в горле. Теперь бронхит ему обеспечен.

— Сидели бы сейчас в сторожке, у печурки, — прошептал он. — Так нет же! Домой приспичило!

Лариса промолчала. После марш-броска под дождем она наверняка заболеет. Тело сотрясала дрожь, мокрые ноги заледенели.

Ренат откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. В салоне пахло старой резиной, по́том и выхлопными газами. Народ оживленно переговаривался, обсуждая местные новости. Голоса людей слились в монотонный гомон, голова стала горячей.

— Кажется, у меня жар, — пробормотал он.

— Что?

Ларису мало волновало его состояние, она спросила из вежливости. Ренат не ответил. За окнами пробегали то темные елки, то серый березняк. По стеклам текла вода. Лариса никак не могла согреться. От жуткой усталости она задремала.

Кто-то грубо растолкал ее и гаркнул: «Приехали!» Это был Вернер. Кот сидел у него на плече и насмешливо смотрел на Ларису.

— Вы жу-жулик… — деревянными губами молвила она. — Ве-верните мои деньги…

— А вот это видела?

Вернер сунул ей под нос кукиш и ехидно засмеялся.

— Ишь, какая смелая… Ну-ну! Поглядим, что ты запоешь, когда…

Автобус тряхнуло, и Лариса с болезненным стоном очнулась. Рядом дремал Ренат. Его шею обвивали женские руки, а за плечом маячило лицо, обрамленное светлыми кудрями…

Поездка прошла, как в бреду. Лариса смутно помнила грязный автобус… кассу на железнодорожной станции… пыльный купейный вагон…

Она простудилась и чувствовала себя отвратительно.

— У тебя температура, — суетился вокруг нее Эдик. — Надо бы вызвать врача. Ты вся горишь!

— Где я?

— Дома! В Москве…

Лариса не сразу поняла, откуда взялся Эдик. Ах да! У него есть ключи от квартиры… Он просто открыл и вошел…

— Может, у тебя пневмония? Нужен врач!

— Мы сами врачи… Забыл?

— Я стоматолог. У меня даже фонендоскопа нет, легкие прослушать…

— Возьми в комоде. Я сохранила еще со студенческой поры…

Эдик старательно выслушал ее и заключил, что хрипов нет.

— Скорее всего, это грипп. Я сбегаю в аптеку за лекарствами. А ты лежи…

Лариса и без его слов вынуждена была лежать. Сил хватало только на то, чтобы дойти до туалета и обратно. В мутном сознании возникали отрывочные эпизоды житья в сторожке, образ Рената и еще одного мужчины — Мачо из ее несбыточных снов…

Она проваливалась в темноту, потом приходила в себя. Принимала таблетки, которые давал Эдик, слушала его ворчание. На следующий день наступило просветление. Пришла пора отвечать на вопросы.

— Куда ты пропала? Я волновался! Места себе не находил! Твой телефон молчал. Что я должен был думать?

— Прости. Мне захотелось побыть одной, — выкрутилась Лариса. — Подальше от города, от людей. Я даже маме ничего не сказала.

— Хорошенькое дельце! Я уже в полицию собирался заявлять. Кстати, твою одежду я бросил в стирку, сумку разобрал. Такое впечатление, что ты бродила по лесу, как партизан. Все грязное, влажное.

— Я попала под дождь…

Эдик поджал губы. Он ей не верил.

— Скажи спасибо, что я решил проветрить квартиру. Прихожу — а ты валяешься на диване без чувств, горячая, как огонь. Я был в шоке. Кто тебя лечил бы? Воды, и то подать некому.

— Это ты меня раздел?

— Ну да…

Лариса подумала, что Ренат притащил ее в квартиру, уложил и ушел, оставил без помощи. Впрочем, неизвестно, в каком состоянии был он сам. Звонить ему при Эдике Лариса не рискнула.

Метод Вернера отнял у них с Ренатом много сил. Дикие условия лесной жизни, умственное и душевное напряжение, полное отрешение от мира — тяжкие испытания для современного горожанина. Как они все это выдержали? Неудивительно, что она свалилась с простудой…

Мысль о Вернере вызвала у нее отторжение. Не потому, что эксперимент не удался. Невыносимо было чувствовать себя добычей афериста. Вероятно, Ренат тоже страдает. Они считали себя неглупыми людьми, способными трезво оценивать ситуацию и свои возможности. В случае с Вернером их здравый рассудок потерпел фиаско.

— Эдик…

Доктор заботливо склонился над ее изголовьем.

— Да?

— Я испортила себе отпуск! Надо было лететь с тобой в Египет, кататься на верблюдах и осматривать пирамиды. Жить в нормальном отеле, питаться в ресторане…

— Я предлагал, — кивнул он.

— Какая же я балда!

— Это все твой клуб, Лара. По-моему, тебе больше не стоит туда ходить.

— Не буду.

Эдик удивленно закатил глаза. Неужели Лариса прислушивается к его мнению? Это что-то новенькое.

— Я заказал пиццу, — скрывая радость, сообщил он. — Ты знаешь, я плохо готовлю. Я разогрею ее в микроволновке.

— Хочу пиццы!

По сравнению с консервами, которые они с Ренатом ели в сторожке, пицца показалась Ларисе невероятно вкусной.

— Боже!.. После такого отпуска, который я себе устроила, начинаешь ценить блага цивилизации.

Она жевала пиццу с курицей и думала, что Эдик не так уж плох. Он дает ей то, что может. Нельзя требовать от него большего. Он довольно мил, заботится о ней. Он — та синица в руке, которую высмеивал Вернер…

Опять Вернер!.. Вернер! Вернер!.. Пора уже выбросить его из головы, вместе с химерами, населяющими его ум. Он умудряется навязывать химеры другим и получать за это немалые деньги…

Великолепный, блестящий Мачо улыбнулся Ларисе из темноты забытья, и она поперхнулась, закашлялась.

Эдик поспешно подал ей чай. Она глотнула, думая о мужчине, которого ей не суждено любить, и о жизни, которую ей не суждено прожить…

* * *

Ренат лежал в постели с жесточайшим бронхитом. За ним нежно ухаживала Зоя.

Она ни слова не проронила о рюкзаке с набором вещей, неподходящих для командировки, и об испачканной одежде любовника. Молча все выстирала, выгладила и разложила по местам. Она соскучилась по домашней работе. Раньше она ненавидела эти «непродуктивные хлопоты», но сейчас неожиданно ощутила их прелесть.