он упомянул летние сладости. Идея есть лёд, поливая его сиропом и мёдом, показалась им забавной.

Молодой человек подумал: как странно, что эти женщины не слышали ни о чём подобном прежде. Могло ли быть так, что они, подобно Сойку, тоже живут затворницами в своих домах? Тогда как же они добрались до сестры? Кто стерёг их, красавиц, облачённых в китайский шёлк? В волосах женщин мерцали серебряные заколки, а одежды были искусно вышиты.

Катаси читал стихи, когда стремительно изменившееся выражение лица Кику заставило его запнуться. Он забыл окончание фразы, наблюдая, как губы женщины расплываются в улыбке, ей совершенно не подходившей. Если Сойку вела себя неподобающе и откровенно, а манеры Асуры были грубы, то здесь же было совсем другое. Губы её разъехались в улыбке широкой, почти уродливой. Зубы её, чернённые железным порошком, показались Катаси острыми, хотя мгновением позже он уже не увидел в них ничего необычного. По спине побежали мурашки. Он вспомнил: стоило лишь увидеть Кику, он засомневался, жива ли она вообще.

– Юкия! – воскликнула Асура. – Дорогая племянница!

Девушка замерла, так и не надев на ногу второй гэта. Она только сейчас поняла, что в саду её ждёт не одна тётушка.

Катаси мог поклясться: Юкия была в ужасе.

Юкия

Сёстры Сойку были такими же чудовищами, как и она сама. Юкия знала, что эти трое не были кровной роднёй, их родство было другого рода. Схожая сущность, ненасытная и мстительная, делала их ближе друг другу.

Сойку, хотя и младшая из сестёр, была куда более искусна в притворстве. Теперь, когда госпожа сама рассказала девушке немного о собственном прошлом, Юкия догадывалась: Сойку просто лучше помнила, каково это – быть человеком. Значит, и морочить голову путникам ей было не в пример проще. Средняя, Асура, не могла играть эту роль долго, а Кику, самая старшая, и вовсе не умела притворяться полной жизни женщиной…

Появление гостей в доме не было для Юкии неожиданностью. Ей, способной видеть незримое, становилось тяжелее дышать всякий раз, когда Сойку приглашала своих сестёр «поиграть». От мысли, какие именно развлечения предпочитали демоницы, Юкию передёрнуло.

Девушка выходила из своей комнаты, как ей казалось, готовая к тяжёлому испытанию. Однако стоило ей лишь уловить на себе взгляд Кику, взор, полный ликования и голода, она больше не могла пошевелиться.

– Кику, не смущай Юкию, – сказала Сойку тоном жеманным, а оттого показавшимся девушке особенно противным. – Наш гость подумает, что мы плохо о ней заботимся.

– Дорогая племянница, подойди же, дай посмотреть, какой красавицей ты стала, – вмешалась Асура.

Они решили поиграть в семью. Юкию затошнило. Она с трудом преодолела сковавший ей страх, надевая гэта[14]. Ей даже не хотелось убегать. Ей хотелось лечь и умереть прямо на этом месте.

– Добро пожаловать, тётушка, – дважды повторила Юкия, старательно изображая вежливый поклон.

Служанка за её спиной издала взволнованный писк.

«Молчи, – молила она её мысленно, – как бы страшно тебе ни было! Ради твоего же блага!»

Она знала, что работницы Сойку ужасно боялись её сестёр. Куда больше, чем она сама. Если быть честной, Юкия прекрасно знала причину этого страха. Знала, что почти всякий раз, как Кику появлялась в доме Сойку, кто-то из них исчезал. Несмотря на то что Сойку заключила договор с ними, обещавший защиту и девушкам, и их родне, старшая из чудовищ умудрялась обойти его. «Это просто», – говорила она как-то Сойку, когда Юкия была ещё маленькой.

Улыбалась она тогда совершенно так же, как в тот миг, когда Юкия вышла из дома.

– Как твои уроки каллиграфии? – спросила Кику, будто бы и впрямь была заботливой тётушкой.

Юкии было тошно из-за необходимости поддерживать обман, но она ответила:

– Катаси – хороший учитель.

– Ещё бы! Тебе достался в учителя такой прекрасный поэт и художник! Мы все знаем: его ждёт особенная судьба.

Кику рассмеялась, Юкии стало страшно. Только она не успела обдумать причину своего страха.

– Мы слышали, ты сильно преуспела в пении, – сказала Асура, и в голосе её сквозило ехидство. – Спой же для нас, девочка.

Юкия почувствовала, как сердце подпрыгнуло куда-то в горло и перевернулось. Петь? Сейчас? Когда душа её так неспокойна? Она была уверена: голос её подведёт.

– Ты слышала, что хочет моя дорогая сестра, – сказала Сойку.

Тон её не оставлял места сомнению: если Юкия не споёт, то будет наказана. Сойку же выдумывала для неё наказания с удовольствием.

Девушка закрыла глаза. Пока так сильно бьётся сердце – ничего не выйдет. Однако, может, ей удастся укротить страх? Она постаралась вспомнить детство так ярко, будто не было этих лет, разделявших её и залитую светом лужайку, где она любила играть в мяч. Она вспомнила мягкие и тёплые руки нянюшки и гладкие бока духа чашки, доверчиво усевшейся на её ладони. Она вызвала эти картинки в своём сердце, и удивительно, но внутри будто бы сверкнул солнечный луч. Там, где была пустота, засияло солнце. Она улыбнулась и запела.

Это была колыбельная, единственная песня, которую она помнила ещё от приёмной матери. Нежная и тихая мелодия рассказывала о том, как морской змей полюбил рыбачку и, обратившись в прекрасного юношу, посватался к ней. Они жили в согласии долгие годы, но однажды девушка отыскала его змеиную шкуру и попыталась её сжечь. Гнев охватил её мужа, и, обратившись зверем, он исчез из её дома. С тех пор девушка ходит по берегу моря, пытаясь отыскать любимого.

В детстве Юкии казалась эта история странной: если девушка продолжала любить змея даже после того, как узнала, кто он, зачем ему было уходить? Не проще ли было рассказать всё сразу?

– Достаточно, – прервала её Сойку.

Юкия открыла глаза и часто заморгала. Она и впрямь сумела позабыть, где находится. Те недолгие минуты, что длилась песня, были замечательными. Девушка обвела мутным взглядом слушателей. Когда глаза её нашли Катаси, она оцепенела. Дело было не в том, что тот смотрел на неё с искренним восхищением, совершенно не таясь. Ей показалось, что следы действия дурмана исчезли. Даже кожа его, до того болезненно бледная, теперь приобрела здоровый вид. Что за наваждение?

– Иди к себе, можешь отдохнуть сегодня, – велела Сойку.

Судя по тому, как та посматривала на гостя, госпожа тоже заметила, как подействовала песня Юкии на юношу. Неужели её голос и впрямь ослабил действие дурмана? Как такое возможно?

– Что ты стоишь, разве не слышала, что тебе сказала сестра? – воскликнула Асура.

Её заплетённые в сложную причёску волосы едва заметно зашевелились, потянувшись к девушке. Она не была уверена, способен ли видеть это Катаси,