– Естественно, он тоже влюблен в вас. – Глаза Пуаро блеснули.

– Ну конечно, – весело согласилась Маргарита. – Он всегда был влюблен в меня – правда, сейчас это уже превратилось у него в привычку.

– А Спенсы?

– Они очаровательные и компанейские люди. Линда Спенс очень умна. Арнольду нравилось с ней общаться. А кроме того, она хорошенькая.

– Вы с ней подруги?

– Я и она? В какой-то степени. Хотя не знаю, что именно в ней меня привлекает. Она довольно злая.

– А ее муж?

– О, Джереми – это сплошной восторг. Очень музыкален. Хорошо разбирается в искусстве. Мы с ним часто ходим на выставки.

– Ладно. Посмотрим… – Пуаро взял свою собеседницу за руку. – Надеюсь, мадам, вы не пожалеете, что обратились ко мне за помощью.

– А почему я должна пожалеть? – Маргарита широко открыла глаза.

– Никогда не знаешь заранее, – уклончиво ответил сыщик.

«Я… я и сам не знаю», – мысленно произнес он, спускаясь по лестнице. Коктейль был в самом разгаре, но Пуаро не позволил остановить себя и вышел на улицу.

– Да, – повторил он, – я и сам не знаю.

Думал он в этот момент о Маргарите Клэйтон. Эта ее почти детская прямота, эта искренняя чистота… Она действительно такая? Или за этим что-то скрывается? Такие женщины встречались в Средние века – женщины, о которых историки спорят до сих пор.

Пуаро вспомнил Марию Стюарт, королеву шотландцев. Знала ли она в ту ночь в Кирк О’Филде[38], что должно произойти? Или была совершенно невинна? Говорили ли ей что-то заговорщики? Или она относилась к тем простодушным женщинам-девочкам, которые могут сказать сами себе «я ничего не знаю» и поверить в это? Пуаро на себе почувствовал очарование Маргариты Клэйтон. Но он вовсе не был в ней уверен…

Такие женщины, сами оставаясь невинными, вполне могут стать причиной преступлений. А попав в определенные обстоятельства, они сами могут стать преступницами, хоть и не исполнительницами преступлений. Нож они в руку никогда не возьмут. Что же касается Маргариты Клэйтон, то он ничего не может сказать!

Адвокаты майора Рича не слишком помогли Эркюлю Пуаро. Хотя он и ожидал чего-то подобного. Они намекнули – хотя прямо не высказали этого, – что для их клиента будет лучше всего, если миссис Клэйтон не будет предпринимать никаких шагов для его защиты.

Его визит к ним был скорее «визитом вежливости». У него имелось достаточно связей в Министерстве внутренних дел и в Отделе криминальных расследований, чтобы самостоятельно организовать встречу с арестованным.

Инспектор Миллер, отвечавший за дело Клэйтона, никогда не был любимчиком Пуаро. Однако в этот раз он не выказал никакой вражды, а просто вел себя чрезвычайно высокомерно. «У меня нет времени для этого старикашки, – сказал он своему помощнику до того, как Пуаро привели к нему в кабинет. – Но придется вести себя вежливо».

– Знаете, месье Пуаро, вам действительно придется сотворить чудо, если вы собираетесь чего-то достичь, – весело заметил инспектор. – Никто, кроме Рича, не мог убить беднягу.

– Если позабыть о слуге.

– Ну что ж, со слугой я, может быть, и соглашусь. Как с одной из вероятностей. Но вы там ничего не найдете. Мотивы отсутствуют.

– В этом нельзя быть полностью уверенным. Мотивы – вещь странная.

– Понимаете, он никак не был знаком с Клэйтоном. И у него безупречное прошлое. Да и с головой у него, кажется, всё в порядке. Не понимаю, чего еще вам надо?

– Мне надо установить, что Рич не совершал этого преступления.

– Чтобы доставить удовольствие леди, да? – лукаво спросил Миллер. – Как я понимаю, на вас она тоже произвела впечатление. Та еще штучка, не так ли? Cherchez la femme[39], желающую отомстить. Знаете, если б у нее была возможность, она вполне могла бы сама это сделать.

– Да ну что вы!

– Вы не поверите. Я однажды знал такую женщину. Свела пару мужей в могилу и при этом даже не моргнула своими невинными голубыми глазками! И каждый раз умирала от горя. Присяжные наверняка оправдали бы ее, если б у них был хоть минимальный шанс. Но его у них не было, потому что улики были железобетонные.

– Давайте не будем спорить, друг мой. Я бы хотел набраться смелости и попросить вас поделиться со мной некоторыми фактами. Газеты же интересует сенсация, а не истина.

– Им приходится как-то привлекать читателей… Так что конкретно вас интересует?

– Время смерти, и как можно точнее.

– Точно его установить не удалось, потому что тело осмотрели только утром. Предполагается, что смерть наступила за десять-тринадцать часов до этого. То есть накануне вечером между семью и десятью часами… Нож прошел через яремную вену – смерть должна была наступить практически мгновенно.

– А оружие?

– Что-то вроде итальянского стилета – довольно небольшое, но острое как бритва. Никто никогда раньше его не видел и не знает, откуда он взялся. Но не надо забывать – все требует времени и терпения.

– Его не могли случайно схватить во время ссоры?

– Нет; слуга говорит, что ничего подобного в доме не было.

– Меня очень интересует телеграмма, – сказал Пуаро. – Телеграмма, которой Клэйтона вызвали в Шотландию. Вызов был по делу?

– Нет. Там не было и намека на проблему. Продажа земли, или что там еще было, проходила совершенно нормально.

– Тогда кто прислал эту телеграмму? Как я полагаю, она действительно была?

– Должна была быть. Хотя нам вовсе не обязательно верить миссис Клэйтон. Но сам Клэйтон сказал слуге, что его телеграммой вызвали в Шотландию. Об этом же он говорил и коммандеру Макларену.

– А в котором часу он встречался с коммандером Маклареном?

– Они вместе перекусили в своем клубе – дежурное меню, ничего особенного – около четверти восьмого. Потом Клэйтон на такси доехал до квартиры Рича, прибыв туда без чего-то восемь. И после этого… – Миллер широко развел руками.

– И никто не заметил ничего странного в поведении Рича в тот вечер?

– Ну, вы же знаете, как ведут себя люди. Стоит чему-то случиться, и они сразу начинают думать, что заметили многое из того, чего – готов спорить – вообще не было. Сейчас миссис Спенс говорит о том, что весь вечер он был очень рассеян и отвечал иногда невпопад. Как будто что-то его угнетало. «Готова поспорить, что так и было, потому что в сундуке у него был труп! И он все время думал, как, черт побери, от него избавиться!»

– А почему, кстати, он от него не избавился?