которого стали территориальные споры в Османской империи. История обвинений и преследований армянского меньшинства является результатом провала реформ, действий авторитарных правителей и военных неудач во время Первой мировой войны.

Поскольку ХХ век стал веком геноцида и политика геноцида часто, хотя и не всегда, проводилась на фоне войн, есть смысл напомнить, что концепция экоцида должна включать разрушение физической среды и обесценивание человеческой жизни. Если жгучая ненависть часто сопутствовала геноциду, то она была связана с политикой преобразования территории. Перестройка сельского хозяйства в СССР была частью сталинского плана построения социализма в отдельно взятой стране и сопровождалась голодом 1932–1933 годов, известным как голодомор, то есть истребление с помощью голода. Сталин использовал голод и для другой цели – для подавления украинских крестьян, недовольных коллективизацией. Массовый голод был политическим оружием против того, что Сталин воспринимал как движение за независимость.

Еще одним аспектом радикального преобразования физической среды в связи с социализмом в отдельно взятой стране стал процесс геноцида, связанного с быстрой индустриализацией, когда были созданы принудительные трудовые лагеря, известные как ГУЛАГ. К 1934 году ГУЛАГ, или Главное управление исправительно-трудовых лагерей, расположенный в удаленных частях Сибири и Крайнего Севера, превращал заключенных в трудовых рабов и бросал их на строительство колоссальных инженерных проектов, таких как Беломорканал, Волго-Балтийский водный путь, Байкало-Амурская магистраль, множество гидроэлектростанций, а также сотен дорог и промышленных комплексов в Сибири и на севере России. Рабский труд в опасных условиях использовался для добычи угля, меди и золота. По мере наращивания Сталиным числа промышленных проектов требовалось все больше заключенных ГУЛАГа. Рабской рабочей силой были самые разные категории политзаключенных: раскулаченные крестьяне, жители приграничных районов, попавшие в заключение по религиозным мотивам, госслужащие, приговоренные за разные политические преступления, и военные преступники.

Геноцидные намерения в истории Турции и СССР принимали форму акций экоцида, подорвавших и разрушивших окружающую человека среду. Позже основополагающими принципами международного права стали право на жизнь, закрепленное во Всеобщей декларации прав человека, и запрет на массовые убийства – в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Эти документы далеки от совершенства. В них не говорится, что право на жизнь имеют и другие формы живого, например животные, и не говорится о необходимости сохранить их. Массовое истребление животных следует считать экоцидом. Философские корни массовых убийств животных можно понять из слов Питера Сингера, который определяет «видовую дискриминацию» в «Освобождении животных» как «…ущемление интересов представителей других видов ради выгоды своего вида» [Сингер 2009: 54]. Действуя как сторонники видовой дискриминации, люди не считают, что животные достойны жить без боли, страданий и массовых убийств. Покорение природы, эксплуатация природы связаны с эксплуатацией и массовыми убийствами животных. Английский философ Иеремия Бентам понимал последствия эксплуатации животных, когда писал: «Может наступить день, когда остальная часть мира живых тварей обретет те права, которые не могут быть отняты у них иначе как рукой тирании»[19].

Со временем угнетение животных стало связываться с угнетением людей. Согласно Чарльзу Паттерсону, автору «Вечной Треблинки», идея превосходства людей над природой и, в частности, над животными состоит в «иерархическом мышлении, построенном на порабощении/приручении животных, которое началось 11 000 лет назад» [Patterson 2002: 25]. Это означает, что причиной угнетения животных является не только понятие превосходства человека, но и то, что подавление людей коренится в доведении людей до более низкого животного состояния. При массовых убийствах в ХХ веке неоднократно использовались сравнения человека с животными как средство дегуманизации намеченных жертв геноцида. Для совершения геноцида необходимо сперва определиться с тем, кто будет жертвой, а затем собрать всех в одном месте. Одомашнивание диких животных становится предпоследним шагом на пути к их массовому убийству. Заявление о превосходстве человека произносится наряду с покорением чужих земель, представлением неевропейцев как низшей формы жизни – дикарями и зверями. «Европейские исследователи и колонисты, которые у себя дома жестоко обращались с животными, убивали и ели их в беспрецедентных для того времени масштабах, отправились в другие части света» [Patterson 2002: 27]. Это умонастроение европейцы перенесли в Северную Америку и стали относиться к индейцам и рабам из Африки не лучше, чем к животным. Рабы приравнивались к поголовью скота, а индейцев укрощали, контролировали и уничтожали, как диких животных. Американская кампания на Филиппинах, по сути, была военной завоевательной деятельностью. Повстанцы изображались дикарями и гориллами. Во время Второй мировой войны японцев называли «желтыми макаками». Эта привычка давать прозвища сохранялась и во время Вьетнамской войны, когда вьетнамцев называли «узкоглазыми».

Исторические документы переполнены отношением к евреям как к низшей форме жизни. Нацистская пропаганда систематически называла евреев «паразитами», «гадинами» и, используя слова Гитлера, «бациллами», которых следует уничтожить. Авторы обширных исследований Холокоста считают трудовые лагеря и лагеря смерти конвейерами для массового уничтожения еврейского населения Европы. Ужасны не только убийства на этих фабриках смерти. Потрясает, что «Холокост напоминает скотобойню. Есть связь между забоем скота в промышленных масштабах и массовым убийством людей» [Patterson 2002: 49]. По мере продвижения к «окончательному решению еврейского вопроса» существенным аспектом этого процесса была дегуманизация будущих жертв: людей нужно было найти, собрать вместе и превратить в нелюдей.

При обращении с жертвами как с низшими формами жизни нацистские преступники использовали особый язык, чтобы этот процесс казался справедливым. Представитель Франкфуртской школы Теодор Адорно заметил, что Освенцим начинается везде, где кто-то смотрит на бойню и думает: «Они всего лишь животные». Повторимся: исследователи Холокоста говорят об одержимости нацистов ускорением процесса массовых убийств в трудовых лагерях и лагерях смерти. Это можно сравнить с процессом массового забоя животных, который со временем ускорялся, благодаря более быстрым конвейерам и увеличению количества животных, отправляемых на убой. Побывав на скотобойне в Чикаго, будущий автопромышленник Генри Форд вдохновился увиденным и создал промышленный конвейер для сборки автомобилей. Нацисты тоже извлекли уроки из процесса переработки скота на чикагской скотобойне и перенесли эти практики на переработку человеческих тел: свои жертвы нацисты воспринимали как животных. Тактика, применявшаяся нацистами, когда они заставляли жертву полностью раздеться, а потом быстро гнали ее на смерть, также имеет поразительное сходство с загоном стада и забоем животных. Немногие, кто остался в живых после лагерей смерти, свидетельствуя против нацистских преступников, рассказывали, что места, куда собирали жертв перед смертью, были похожи на туннели, трубы или дорогу в рай. «В Су-Фолсе (штат Южная Дакота) подземный ход длиной почти в квартал, по которому скот перегоняют со скотного двора на мясокомбинат в Моррелле, называют “туннелем смерти”» [Patterson 2002: 112].

Как нацистские лагеря смерти, так и скотобойня – это воплощение бойни в промышленных масштабах: