Я пытаюсь двигаться, но каждое движение посылает новые волны агонии через мое тело. Моргая от дымки, я оглядываюсь. Мир снаружи — размытое пятно приглушенных зеленых и коричневых тонов. Шаги хрустят по гравию, медленно и неторопливо.

Мое сердце колотится. Они идут. У меня нет выбора, нет времени.

Я пытаюсь расстегнуть ремень безопасности, мои пальцы нащупывают защелку. Боль пронзает мой бок, когда я вырываюсь, достаточно острая, чтобы вырвать сдавленный вздох из моего горла. Кровь струится по моему виску, теплая и липкая, жгучая, как пот, проникающий в ссадину. Мое зрение колеблется, и на мгновение мир опасно наклоняется.

Я стискиваю зубы, наклоняясь, чтобы открыть смятую дверь. Она сопротивляется, стонет под тяжестью погнутого металла. С порывом отчаяния я бью ее плечом. Крик вырывается, когда боль пронзает мою ногу, острую и ослепляющую. Что-то не так. Моя левая нога кажется жесткой, тяжелой — почти не реагирующей. Она сломана?

Голоса раздаются вдалеке, приглушенные звоном в ушах. Я вытягиваю шею, мои движения вялые. Через разбитое стекло окна я замечаю приближающуюся фигуру. Моя грудь сжимается. Роман. Его широкая фигура безошибочна, когда он шагает к обломкам с мрачной решимостью. За ним появляется Серж, его острые, точеные черты лица затенены угасающим светом.

Мой пульс учащается, когда Серж опускается на колени у разбитого окна, его ледяной взгляд встречается с моим. В нем нет ни сочувствия, ни беспокойства — только леденящее чувство триумфа, которое скручивает мой живот. Голос низкий, почти мягкий, но слова бьют как лезвие.

— Ты правда думала, что сможешь убегать от меня вечно?

Яд в его тоне замораживает меня. Я хочу плюнуть в ответ, сказать ему, что я не бежала, но боль в ноге и дымка боли истощают мои силы. Я не могу двигаться. Я не могу бороться. Все, что я могу сделать, это смотреть, как Серж осматривает меня с выражением, граничащим с жестокостью.

Сирены воют вдалеке, их навязчивый звук прорезает густое напряжение. На мимолетный момент надежда оживает. Может быть, это скорая помощь. Может быть, они отвезут меня в безопасное место, куда Серж не сможет до меня добраться.

Словно прочитав мои мысли, губы Сержа кривятся в мрачной улыбке. — Не возлагай больших надежд. Ты не попадешь ни в какую больницу.

Паника пузырится в моей груди, грозя выплеснуться наружу. Мое дыхание учащается, каждый поверхностный вздох вызывает жгучую боль в ребрах. Роман появляется рядом с Сержем, его выражение лица невозможно прочесть, когда он заглядывает внутрь обломков.

— Она ранена, — бормочет Роман, глядя на Сержа.

— Вытащи ее, — приказывает Серж, и в его голосе нет ни капли тепла.

Роман переходит на другую сторону машины, с отработанной эффективностью открывая дверь. Он тянется ко мне, и я вздрагиваю, движение сотрясает мою травмированную ногу. Мир вращается, когда сильные руки поднимают меня из обломков, и я сдерживаю крик, когда боль вспыхивает в каждой конечности.

Последнее, что я слышу, прежде чем тьма поглотит меня, это голос Сержа, низкий и непреклонный. — Теперь ты моя, Кьяра. Не забывай об этом.

* * *

Когда я просыпаюсь, первое, что я замечаю, — мягкость кровати подо мной. Второе — ослепляющая боль в ноге. Стон вырывается, когда я пытаюсь пошевелиться, но мое тело протестует при каждом движении. Моя голова кажется тяжелой, мое зрение затуманено, когда я вглядываюсь в незнакомую обстановку.

Номер роскошный, с гладкой современной мебелью и большими окнами, через которые проникает приглушенный свет. В воздухе витает запах антисептика, смешиваясь со слабым ароматом дорогого одеколона. Моя нога приподнята, плотно обмотана девственно белым гипсом. Мои руки забинтованы, порезы от падения тщательно очищены и перевязаны. Тот, кто меня залатал, знал, что делал.

Тихий стук в дверь пугает меня. На мгновение я думаю притвориться спящей, но любопытство побеждает. — Войдите, — хриплю я слабым голосом.

Никто не входит. Вместо этого я слышу слабый звук удаляющихся шагов. Узел тревоги в моей груди сжимается. Кто бы это ни был, ему не нужно было входить внутрь, чтобы напомнить мне, где я нахожусь, или кто привел меня сюда.

Откинув одеяло, я перекидываю ноги через край кровати, морщась от боли, пронзающей мою раненую ногу. Медленными, осознанными движениями я поднимаюсь на ноги, опираясь на столбик кровати. Окна привлекают мое внимание, и я хромаю к ним, каждый шаг — мучительное напоминание о катастрофе.

Вид снаружи захватывает дух. Обширное поместье простирается до самого горизонта, с ухоженными садами, сверкающим бассейном и охранниками на разных постах. Теперь уже не ошибешься. Я в мире Сержа — мире, из которого я так упорно боролась, чтобы сбежать, теперь обернут вокруг меня, как тиски.

Я прижимаю лоб к прохладному стеклу, мои пальцы дрожат на раме. Мое отражение смотрит в ответ, бледное и усталое, но непокорное. Серж, возможно, привел меня сюда, но это еще не конец. Пока нет.

Глава 11 — Серж

Комната тускло освещена, тени скапливаются в углах и отбрасывают жуткие очертания на стены. Холод в воздухе кусает мою кожу, когда я толкаю тяжелую дверь, входя внутрь. Кьяра сидит в дальнем углу, ее поза напряжена, каждая линия ее тела кричит о неповиновении. Ее волосы свободно падают на плечи, резко контрастируя с плотной повязкой на руке — напоминанием о ее неудавшемся побеге.

Я закрываю за собой дверь, щелчок защелки эхом раздается в тишине. Ее глаза устремляются навстречу моим, горя огнем, который отказывается гаснуть. Даже здесь, в глубине моей территории, она держится как королева. Уголок моего рта приподнимается в ухмылке, когда я делаю шаг вперед.

— Удобно? — спрашиваю я, и мой тон пронизан сарказмом. — Надеюсь, условия проживания соответствуют твоим стандартам.

Ее челюсть напрягается, и она скрещивает руки на груди. — Небольшой сквозняк, но я справлюсь.

Я хихикаю, волоча стул по полу и ставя его прямо перед ней. Я опускаюсь на него, откидываясь назад с видом непринужденного доминирования. — Всегда такая остроумная, даже сейчас. Ты, кажется, не понимаешь реальности своего положения.

Ее губы кривятся в горькой улыбке. — О, я прекрасно это понимаю, Серж. Я в твоей власти. Разве это не то, что тебе нравится?

Ее слова — это вызов, бросающий мне вызов, поддающийся ее приманке. Вместо этого я изучаю ее, позволяя тишине тянуться между нами, пока она не начинает неловко ерзать.

— Ты пыталась убить меня, — говорю я наконец, голос мой тихий, но резкий. — Ты отравила меня и оставила умирать.

Она выпрямилась, глядя мне прямо в глаза. — Ты делал