— Скажите, куда и когда мне подойти? — пролепетала, не чувствуя своих губ.

— Во-о-от! Другой разговор, — захихикал невысокий паршивец, скалясь зубами с черным налетом. — Придешь через день по адресу… — он говорил, а Юлька кивала. Только бы отпустили. Добежать до квартиры и закрыться на все замки.

— Да, я запомнила, — женщина повторила время и адрес.

— Смотри, — зыркнул недобро. — Или придет коза рогатая за малыми детушками, — сделав «козу» из пальцев, снова направил свою руку в сторону Коськи.

— Пошли, Горец, задубел я тут, — грубо окликнул переговорщика бугай, недовольно выпуская ртом пар, впервые обозначив статус участника второго фронта. — Девка все поняла и будет паинькой. Да, мамашка? — по морде бандитской проскользнуло довольство, что запугали Юльку и она побежит, теряя тапки переписывать свою квартиру на кого укажут. У них все теперь схвачено, пахан будет доволен.

— Я все поняла, — подтвердила, как робот Юля.

Глубоко внутри клубилась злость на себя, на этих недоумков с интеллектом гамадрила. Но пока приходится ныть в тряпочку, терпеть, прогибаться, смиренно опустив глаза и пустив слезу. Да, слезы были. От холодного пронизывающего ветра, от ярости, что не может им ответить и засунуть «козу» в его же противную ухмыляющуюся пасть.

Низкорослый отвернулся, сделав шаг… Юлька уже поверила, что удавка на шее ослаблена.

— Для верности, — послышался голос, от интонации которого сердце дернулось в груди и замерло. — Отдашь одного из своих щенков. Этого. — Он мотнул головой на Костю или девка старшая. Она сейчас у подружки в соседнем подъезде, — дернул шеей, хрустнув позвонками. — Выбирай.

Юля пошатнулась, будто ее ударили… Или мир под ногами качается? Как можно выбрать кого из детей отдать извергам? Нелюдям… Отрубить левую руку или правую? Они, рехнулись что ли совсем? Обхватив двумя руками сына, она застыла с открытым ртом, хватая ледяной воздух.

— Нет! Я все сделаю, не трогайте детей. Все-все сделаю. Никому ничего не скажу. Отпишу квартиру, и вы отстанете навсегда. Верно? Я больше не буду ходить и оглядываться, — ее слова выходили визгливыми, и напугали ребенка.

Коська заревел, заголосил, поняв, что пришла беда и все, что может сделать малыш в его возрасте — громким плачем звать на помощь.

— Заткни свое щенка! — нервно стал оглядываться тот, что покрупнее. — Его не возьмем, слишком шумный. Горец, баба сказала, что все сделает. Хватит. Смотри, она сейчас в обморок хлопнется и плакали наши денежки, — буровил плюгавого взглядом, что тот перегибает палку. У мамашки крыша начнет съезжать и накроется сделка.

Они ушли, оставив всхлипывать бедную женщину. Коська никак не мог успокоиться. Юлька запнулась об пакет, совсем про него забыв. Подхватила за ручки и медленно передвигая ноги, поплелась. Не дойдя до подъезда буквально пару шагов, присела, поставив мальчика на ноги.

— Кость, успокойся, — стянув одну перчатку зубами, утирала раскрасневшееся лицо холодной рукой. — Плохих дядей нет. Смотри, их нет, — она сама балансировала на грани, качаясь на месте. Ей казалось, что за спиной пропасть, только толкни. Села, а подняться уже сил нет, они иссякли, словно тяжелую плиту на плечи опустили.

— Так и знал, что с вами что-то случится, — Травкин вышел на освещенный участок перед подъездом.

— Хие дяди, хие дяди, — стал жаловаться Коська, икая и все еще испуганно дрожа. Потянулся к мужчине, чувствуя его защиту. Малышу срочно хотелось рассказать, кто их обижал. Это были ужасные монстры на двух ногах. Они хотели забрать его в темную темень и сок весь его выпить… Плохие дядьки.

— Юль, я возьму Костю и продукты. Пошли домой, — Сергей стрельнул горящую сигарету в урну. Волчий взгляд, как у хищника в засаде, все черты лица заострились. Даже в холодном декабре он был без шапки. С одного захода подхватил мальчишку и пакет. — Юль, будь у меня больше рук, я бы и тебя поднял, — смотрел с высоты своего роста на скукожившуюся женскую фигуру. — Открывай двери.

Глава 30

— Даша, ты дома, — выдохнула измученная женщина, и в глазах у нее от облегчения потемнело. Юлия сползла на пол, согнув ноги в коленях и обхватила их, чтобы не завалиться на бок.

— Конечно, мам. Где мне еще быть? Мам, тебе плохо? — забеспокоилась девочка. Она приняла из рук Травкина пакет, чтобы отнести его на кухню.

— Так, возьми брата, а я тут с мамой разберусь, — толкнул малого в сторону Дарьи, которому успел только молнию на комбинезоне расстегнуть.

— Юлька-а-а, воды принести? — присел перед ней, пробуя поймать мутный и потерянный взгляд.

Представьте, что вы на дне глубокой ямы и пытаетесь из нее выбраться, цепляясь за выступающие корни деревьев. Земля обваливается сверху. Падаешь. Снова карабкаешься наверх… И не видно этому конца и края. Хватаешь только пустоту.

Юля все понимала. Все. Она не должна сжигать себя, чтобы какие-то уроды грелись на ее горе и радовались отнятому у нее и ее детей жилью. Но, как верно поступить и не пожалеть потом об этом?

— Кого ты видела, Юль? — Череп умел задавать правильные вопросы, выдернув саму суть. Его рука больно сжала хрупкое плечо, чтобы вернуть Юльку в реальность из отчаянного небытия.

Предупреждения бандитов сидели где-то глубоко внутри и как железобетонная дамба сдерживали ее, не давая и слова сказать. Юля открывала рот, из которого не выходило ничего, кроме после стрессового хрипа.

— Ясно, ты в шоковом состоянии. Запугали. Верно? — двинул кулаком в стену, понимая, что не уберег ее. Не смог.

Из многих вероятных вариантов, он выбрал только один — это дружбаны бывшего мужа. Был бы там Коллекционер, они бы здесь не сидели под тусклой лампой, вытирая задом пол прихожей. Не трудно догадаться, что хотели денег. Расчет был прост — женщина последнее отдаст ради детей. Юлька, смогла выкрутиться, пообещав выполнить их условия.

— Ну, тихо-тихо, — обнял жалобно заскулившую женщину, прижав русоволосую голову к своей груди. — Ты молодец. Поплачь, Юль, легче станет, — ворошил волосы на затылке, массируя пальцами голову. Втягивал ноздрями сладковатый запах, будоражащий его кровь.

Жизнь умела удивлять Травкина. Сначала он встретил под дождем прекрасную незнакомку. Потом привез ее к себе домой вместе с детьми. Заботился… М-да. Череп и забота, как две параллельных вселенных. Скажем, сторожил, как мог. У них был секс. Сергей не знал, что надумала себе Юлька, но был уверен, что еще повторит. Не раз и не два. Юля — его женщина. Чудная, наивная, дерзкая. Проблемная. Своя. Чужую не подпустил бы так близко.

— Давай, поднимайся, хватит слезы лить, — утирал шершавыми пальцами лицо зареванной дурехи. Нос раскраснелся и глаза пошли «трещинами», но