Она надменно ухмыльнулась и кивнула на парня, который от смущения не знал, куда себя деть.

Тренер звал нас с другого конца стадиона, но мы будто не слышали: встав нос к носу, пыхтели и фыркали от злости. Окружившие нас товарищи по команде затаили дыхание и ожидали следующего раунда ссоры. Джесс, похоже, была в секунде от того, чтобы броситься на меня, но внезапно рядом с нами возник тренер и со всей силы дунул в свисток.

– Достаточно! – рявкнул он, и я отшатнулась и затрясла головой, прогоняя звон в ушах. – Тенли и Майя, на вас тренировка! Всем построиться!

Я двинулась следом за командой, но у тренера были на нас с Джесс другие планы.

– Кроме вас двоих. Шагом марш на скамейки! Субботние соревнования вы тоже пропустите.

– Но тренер… – начала Джесс.

– Вы меня слышали!

– Но мы… – попыталась я.

– Хватит! А теперь сели на скамейку – и хорошенько подумайте над тем, что значит быть лидером. Я назначил вас капитанами, чтобы вы подавали пример, а не устраивали разборки. Вы обе подвели меня сегодня, – добавил тренер. Гнев на его лице в одну секунду сменился разочарованием, и, не сказав больше ни слова, он ушёл к занимающимся ребятам.

Мы с Джесс поплелись к скамейкам, но плюхнулись на землю, чувствуя себя хуже некуда.

Тренировка тянулась мучительно долго, особенно под жгучими взглядами товарищей по команде. Стоило тренеру дунуть в свисток, и Джесс тотчас унеслась в раздевалку. Я подождала, пока основная масса ребят разойдётся, и лишь затем поднялась на ноги и взяла рюкзак.

Майк, как обычно, ждал меня у подножия холма. Он неловко помахал, поджав губы. В глазах парня отразилась жалость, и я застыла на месте, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Разговаривать сейчас было выше моих сил.

Я молча развернулась и кинулась в противоположную сторону, к запасному выходу с территории стадиона. Майк закричал мне вслед, но я лишь прибавила скорости и продолжила бежать – за ворота, между деревьями и наконец по улицам, сворачивая то туда, то сюда. Я плакала и обливалась потом, но не останавливалась, пока не добралась до кладбища Юнити.

Ноги сами затормозили напротив чёрных железных ворот. Я не была здесь с мая, с первой годовщины смерти отца. Мы с мамой пришли сюда в его старых футболках, принесли домашний холодный чай и шоколадные глазированные пончики из пекарни, которые всегда покупал папа. Вот только ничего в горло не лезло, я захлёбывалась слезами, а мама крепко меня обнимала. Позже я постоянно находила отговорки, чтобы не посещать кладбище.

Мама сказала, что, когда я буду готова, папа будет ждать меня здесь, но я ей не поверила – для меня отцовская могила была всего лишь камнем с выбитыми надписями.

И сейчас я в нерешительности топталась перед воротами. Стиснула пальцами холодный металл, покачалась с носка на пятку. Может, не стоило приходить на кладбище одной. С другой стороны, я уже бывала тут раньше, да и как-то поздно сожалеть о проделанном пути. Вдобавок я пока не готова общаться с Майком, а наверняка именно он закидывает меня сообщениями, судя по вибрирующему в кармане мобильному. Но с папой мне хотелось поговорить больше всего на свете. Поэтому, вздохнув, я толкнула створку ворот.

Лужайки вдоль тянущихся по холмам дорожек были недавно подстрижены, воздух пах сожжённой листвой. Хотя я посещала это место несколько раз, ноги на автопилоте привели меня к огромному дубу, слева от которого находилось папино надгробие.

В вазе стоял свежий букет (похоже, от мамы), рядом лежал гладкий чёрный кристалл (вероятно, от бабушки Джейн) и маленький флаг с эмблемой полицейской академии: наверное, дядя Джек постарался. На сердце потеплело от мысли, что он продолжает навещать папу. На похоронах он плакал ещё горше меня.

Я опустилась на колени в траву и провела дрожащими пальцами по папиному имени, выгравированному на плите. Как поступала мама? Говорила вслух? Рассказывала, как прошёл день? Или сообщала что-то обо мне?

– Привет, – прохрипела я. Тёплый ветерок мягко потрепал волосы, и почему-то я посчитала это важным знаком. – П-прости, что редко прихожу…

Я замолчала, чувствуя себя глупо.

Но постепенно царящая вокруг тишина заполнила пустоту в душе умиротворением, и я нашла в себе смелость продолжить.

– Я просто… – Глаза защипало от навернувшихся слёз. – У меня выдался плохой день. Я переживала за Лекс и сорвалась на девочку из команды, а теперь… – Я шмыгнула носом. – Меня отстранили от соревнований. – От этих слов меня буквально замутило – и я без сил привалилась к надгробию.

Камень приятно холодил лоб, и я сидела не шевелясь, пока голова не перестала кружиться.

– Я ужасно поступила, пап! И не знаю, как это исправить. Бег для меня – всё, а сейчас… – Вновь не хватило слов, чтобы выразить переполнявшие меня чувства. – Я так скучаю по тебе.

Снова подул ветерок и ласково пощекотал щёку. Я закрыла глаза и прислушалась к звукам кладбища: шороху листвы, щебетанию птиц на толстых ветках деревьев. Когда я открыла глаза, слёзы уже высохли. Я вытерла щёки тыльной стороной ладони и поднялась.

– Я ещё приду. Скоро, – пообещала я и попятилась от надгробия. Глупо, конечно, но на секунду я почти уверилась, что услышу ответ. Однако ничего не произошло, и я отвернулась. – Пока, пап!

Я побрела по посыпанной гравием дорожке, взгляд перепрыгивал с надгробия на надгробие: я читала имена. Кем все эти люди были при жизни? Кто их оплакивал? Одни практически невидимы за пышными букетами, а других будто никогда и не навещали.

Погружённая в свои мысли, я пропустила поворот к выходу, а когда опомнилась, обнаружила себя в незнакомой части кладбища. Деревья здесь росли так плотно, что не пропускали ни лучика света. Тёплый бриз, приободривший меня у папиной могилы, сменился пронизывающим ветром. Я поёжилась под его хлёсткими ударами и закрутила головой в поисках тропы. Взгляд привлекло надгробие, находившееся в стороне от остальных. Оно выглядело страшно одиноким, заросшим травой, словно даже смотритель о нём забыл.

Осторожно ступая, я поднялась на небольшой холмик и ахнула, прочитав надпись на каменной плите:

ЭБИГЕЙЛ ДРАУТ МАККЛЕЙН

Любимая жена и мать

1926–1957

«Навеки – это совокупность сейчас»

(Эмили Дикинсон)

«Знакомая цитата…»

Память не сразу подбросила нужное воспоминание. Выхватив из кармана телефон и попутно едва не уронив мобильный, я загуглила имя соседки и открыла сайт фирмы «Дизайн на Гуди».

«Эбигейл Драут Макклейн… Эбигейл Драут. Это она!»

Сердце едва не выскочило из груди.

Я вызвала вкладку «Сообщения», пролистала, не открывая, текст от мамы, два